На следующий день в Кронштадт
приехали Макаров и Скалон. Пока я отсыпался в доме адмирала Пущина,
они осмотрели «место происшествия», придя к тем же выводам, что и
я.
Военная гавань Кронштадта
недостаточно велика. Это было известно давно, и поэтому Балтийский
флот всегда делили на две эскадры: Ревельскую и Кронштадтскую.
Совсем рядом — Купеческая гавань, где стоят самые разные, в том
числе и иностранные суда, которым не посчастливилось быть
застигнутыми в Кронштадте зимним ледоставом. Территория Средней
гавани, как оказалось, охранялась недостаточно тщательно; бывало,
матросы военных судов водили «в гости» собутыльников из города и
Купеческой гавани.
Постепенно картина произошедшего
становилась ясна. Корабли Средиземноморской эскадры стояли чересчур
близко друг к другу. Когда загорелся крайний, 74-пушечный
«Ростислав», порывами ветра на соседние корабли стало перебрасывать
искры и целые горящие головни. Вскоре загорелся стоявший поблизости
74-х пушечный «Принц Густов», за ним –100-пушечный «Двунадесять
Апостолов», 66-ти пушечные «Ретвизан» и «Эмгейтен»*.
Всеобщее удивление привлекло одно
обстоятельство: удивительно, но стоявший рядом с «Эмгейтеном» 66-ти
пушечный «Граф Орлов» не пострадал, как и 66-ти пушечная «Европа».
А вот стоявший немногим далее новейший «Всеволод» также сгорел. Как
это получилось, совершенно непонятно, ведь не могли же горящие
головни перелететь через два корабля и упасть на третий! Что-то
здесь не так!
— Ищите! — приказал я Скалону.
Начали искать, и вскоре нашли: на
нижней палубе «Европы» была обнаружена «адская машина» — неопрятная
кипа промасленной пакли, в глубине которой притаилось устройство с
часовым механизмом и кремневым замком. Эту штуку отдали Кулибину,
который, разобрав часовой механизм, выяснил его устройство. Адская
машина представляла собою обычные карманные часы, по истечению
установленного времени запускавшие колесцово-кремневый замок. На
«Европе» он не сработал, вероятно, из-за инея, покрывшего
металлические части и заблокировавшего механизм. Позже удалось
найти ещё одну адскую машину прямо в крюйт-камере корабля «Три
Иерарха».
Я немедленно устроил совещание:
Макаров, Скалон, и я.
— Допросите всех! Надо выяснить, кто
имел доступ на сгоревшие корабли, кто вёл себя необычно; может
быть, у кого-то из экипажа вдруг появились шальные деньги или даже
необычные любовные похождения. Всё, выходящее за рамки обычного
пребывания на зимних квартирах должно быть изучено. Не может быть,
чтобы никто ничего не видел; наверняка кто-нибудь что-то слышал или
знает!