— Приживайтесь, присаживайтесь, пожалуйста, — кок сразу
гостеприимно подвинулся. —Ай-ай, эти шлемазлы таки вам рассадили
голову, штоб им жаба титьку давала. Ойц, пардоньте, ради бога, а я
не представился. Самуил Эныкович Вейсман — кок, то есть повар, если
по сухопутной терминологии. Вот уже двадцать пять лет как.
— Очень приятно... — буркнул я ему. Пытаться достать пистолет со
связанными за спиной руками даже не стоило пробовать, поэтому я
решил сначала немного прояснить ситуацию. — Слышь, Эныкович... а
где это мы?
Ничуть не удивившись абсурдности вопроса, кок охотно и быстро
доложился:
— Товаро-пассажирский пароход «Димитрий». Принадлежит или
принадлежал, увы, не знаю, как правильней сейчас сказать,
акционерному обществу «Шмуклерович и компания». Следовали в
Константинополь, чтобы доставить туда всех здесь присутствующих
достойных людей, еще нескольких пока отсутствующих, и самого
владельца парохода, господина Шмуклеровича с супругой, чтоб ему
пусто было.
— А я как сюда попал? — я осторожно пошевелил затекшими
пальцами. — Уж извини, Эныкович, как по башке дали, все забыл.
— Вы прибыли вчера ночью на извозчике, — невозмутимо ответил
еврей, — имели короткую беседу с хозяином этой лоханки, после чего
для нас сразу нашелся уголь, а вы закрылись в каюте и больше не
выходили. С рассветом мы ушли из порта на внешний рейд, где приняли
на борт остальных. Это был еще тот гармидер. Дамы верещали, как моя
покойная Сонечка, когда узнала, что я хожу к Сарочке. Как я понял,
Шмуклер решил провернуть свой гешефт, взяв за круглую денежку вам
попутчиков.
Кока вдруг перебил сухонький мужичок, испуганно жавшийся к
дородной даме.
— Замолчите! — испуганно зашипел он, истерично тараща глаза. —
Нас всех из-за вас убьют. Предупреждали же, чтобы молчали...
Но и он не договорил, потому что схлопотал локтем в бок от
матроны, лязгнул зубами и жалобно заскулил, роняя слезы на
палисандровый паркет.
— Казимир Карлович Малевич с супругой, Дорой Ипатьевной, —
ничуть не смутившись, прокомментировал еврей. — Лучший адвокат в
городе. Был. Если бы вы знали, как он вел процессы! Это песня, а
не...
— Понятно, — оборвал я его. — Что случилось?
— Команда взбунтовалась, — горестно вздохнул Вейсман. — А
заводилой у них Мирон Ковалевич, машинист наш. Говорил я господину
капитану, чтоб гнал поца этого, ан нет, не послушался Алексей
Иванович. Некем было заменить. Он самый опасный из всех. И еще
рыжий, Хвалько Валентин. Остальные так, бакланы...