— Борзый, однако, типок, — прошипел начальник, но хозяин только
ухмыльнулся.
— Он еще самоуверенный мальчишка, сынок богатенького папочки.
Хотя признаюсь, довольно исполнительный. Но на всякий случай
последи за ним. А еще едь в город и привези Сашку.
— Зачем?
— Вставлю ему трындюлей за то, что сотворили со своими дружками.
Ты вообще что думал, когда ехал с ним за той девкой?
— Ну, он же хозяин!
— Хозяин пока я, а он иждивенец. Вези, сказал, этого придурка, и
попробуйте только снова заехать к этим терпилам! Я с вас шкуры
сдеру! Брысь отсюда! Видеть не хочу!
Уезжающий в это время Герман, зло улыбнулся.
Он ехал по весеннему лесу, наслаждаясь первыми более-менее
теплыми деньками. Лес перекликался тысячами птичьих голосов. По
деревьям прыгали, посвистывая, белки. Где-то вдалеке журчал
весенний ручеек, наигрывая свою незатейливую музыку. Влажный лесной
полог заглушал следы, но он хорошо слышал, как вдалеке почти
бесшумно протрусила лисица, идя по следу пробежавшей ранее мыши. К
ручью подошел олень и теперь пил студеную талую воду.
Герман ухмыльнулся, останавливая жеребца. Мечтательно прикрыл
глаза, втягивая носом воздух. Жаль, что нельзя было сейчас
поохотиться на этого сильного и гордого зверя. Поэтому лесник
усилием воли заставил кровь не кипеть в венах, подстегнул коня и
поехал прочь, чтоб не искушать и не травить душу.
Стало жарковато, он стянул с себя бушлат, спрятав его в рюкзак,
сам остался в темном гольфе. Выехал на залитую солнцем поляну и
спешился. Как же редко выдавались подобные приятные деньки.
Хотелось хотя бы на несколько минут абстрагироваться от всех
невзгод. Уйти в себя. Просто расслабиться.
Он сел в траве, достал из рюкзака пару бутербродов, фляжку с
остывшим чаем и принялся неспешно перекусывать, при этом не забывал
зорко вглядываться в окрестности. Если лесник и расслаблялся, то
это не значило, что он когда-то терял бдительность.
И тут до уха донесся странный и опасный звук. Влажно и глухо
хрупнула веточка под чьей-то тяжелой, но осторожной поступью.
Герман замер, проглотив недожеванный кусок. Прислушался,
подозрительный звук как родился, так и умер, а нового не было. И
все же птицы в одной из частей леса с опаской примолкли.
Лесник потянул носом воздух, но весенний лес пах слишком сильно,
чтоб почувствовать что-то иное.