— У меня такое чувство, Михаил
Михайлович, что я попадаю к вам в крепостные, - невесело улыбнулся
Кулибин, видимо, осознав масштабы работы и то, что на ближайшие
годы Иван Петрович оказывается чуть ли не в крепости.
— Мы все крепостные и чем-то да
ограничены в воле своей, если малым, то волей Господа Бога и власть
держащих над нами, - философски заметил я.
Скажи я такое в обществе какого князя
или потомственного дворянина в десятом-двадцатом поколении, так и
на дуэль бы вызвали. Как же все крепостные? Дворяне свободные. Но
Кулибин, гений из мужиков, спокойнее относился к разного рода
сословному словоблудию и, напротив, недолюбливал церемонность и
великосветские ужимки.
*………..*……….*
Исфахан
4 марта 1797 года (Интерлюдия)
Александр Васильевич Суворов усталым
взглядом смотрел, как восходит на престол новый шах Ирана, Муртаза
Кули-хан Коджара. Не принесла победа над персами фельдмаршалу того
щенячьего чувства абсолютного счастья, чем всегда упивался русский
полководец. Александр Васильевич понимал, он чувствовал, что эта
победа, одна из величайших в его жизни, когда большое государство
встало на колени и поклонилось России, ненужная, не оцененная.
Император Павел прислал письмо со
скупым «спасибо». Так, на бледном листе бумаги не было даже чуточки
эпитетов, восхвалений, к чему уже успел привыкнуть русский
генерал-фельдмаршал. Спасибо, и больше ничего.
Мало того, две недели назад прибыл
Фёдор Васильевич Ростопчин, и, якобы, именно он заключил мирный
договор и сразу же союзный договор с Ираном, оттягивая на себя
славу, что была добыта при взятии Дербента и в сражении при
Урмии.
И понятно, что такие договоры
готовятся не один день и даже не две недели. До приезда Президента
коллегии Иностранных дел Ростопчина была уже проведена колоссальная
работа, в которой принимал участие и сам Суворов, не любящий
дипломатию без оружия. Стали понятны те линии, которые не стоит
пересекать русским политикам, чтобы вся знать и весь персидский
народ не схватился за оружие, и не началась партизанская война.
К дипломатии привлекались и грузины.
Царь Картли-Кахетии Ираклий II был в комиссии, созданной для
выработки новых договоров. Были тут и русские военачальники. Все
сыграли не в свою игру, но, что главное, не проиграли в сухую
персидским дипломатам, так как таковых профессионалов в Иране
оставалось не так и много. Вернее, не было тех, кому мог бы
полностью довериться новый шах Муртаза Кули-хан Коджара.