Ярость захлестнула юношу. Казалось,
эта боль — плод его же собственной ненависти, обретшей почти
осязаемую форму. Клинок Солариса слегка завибрировал, словно
впитывая эти волны гнева и питаясь ими. Древнее оружие жаждало
крови и мести, жаждало почувствовать силу своего хозяина.
Сориндар ощутил, как мощная огненная
Ци клинка начала просачиваться сквозь его ауру, подстегивая пламя
ярости внутри. Боль отступила, уступив место яростному безумию,
кипевшему в его душе. Лицо Джина все ярче вспыхивало в его
воспоминаниях, высекая искры ненависти.
Клинок подпитывал этот огонь, жадно
поглощая каждую крупицу злобы Сориндара. Их связь крепла.
Легендарный Соларис обрел новую жизнь в руках своего безумного
хозяина, обещая утолить жажду мести.
В голове юноши эхом отдавались слова
старого мастера: «Чтобы снять проклятие, нужно убить того, кто его
наложил». Джин еще не знал, какой ужасный рок его ожидает. Он
пожалеет о том дне, когда посмел бросить вызов Сориндару из школы
«Фениксов Огненной Зари».
Сориндар вынырнул из собственного
безумия, возвращаясь в реальность. Клинок замер, довольный яростью
своего хозяина.
А на обожженной стороне его тела
медленно затухали всполохи пламени, что поддерживали эти страшные
шрамы. Именно Соларис не позволял ранам юноши затянуться, но ни
один лекарь, и даже опытный практик, патриарх Норбан Грис, не могли
разглядеть этого.
Клинок продолжал подпитывать ярость
своего владельца, пусть и таким бесчеловечным способом. Артефакт не
испытывал эмоций, он лишь выполнял свою задачу.
***
Я глубоко вдохнул, стараясь сдержать
волнение. Солнечные лучи пробивались через расселины в куполе,
бросая блики на каменные своды арены. Воздух пропитался гулом сотен
голосов — практики со всех уголков континента стекались в Корборн в
надежде получить шанс выступить на Турнире Пяти Великих Сект.
После регистрации мне вручили
табличку с вырезанной цифрой двенадцать и проводили к одному из
секторов огромной арены, где уже толпились десятки моих будущих
соперников. В центре сектора лежала гладкая известняковая площадка
с высокими стенами по периметру. Вокруг расстилались ряды каменных
скамей, будто специально созданных для наблюдателей.
Вскоре эти места заполнились
практиками и смертными, желающими увидеть сражения воочию. Толпы
людей вливались на трибуны, лица сияли любопытством и
предвкушением. Школы прислали сюда лучших учеников, дабы те
прославили род и честь наставников. Вокруг меня со всех сторон
вспыхивали разговоры и споры, люди горячо обсуждали предстоящие
поединки.