Норбан же остался стоять в гробовой
тишине зала, уперев безжизненный взгляд в оплавленную стену.
***
Сориндар шагал через широкий двор
резиденции, направляясь к окраине скалистого плато, на котором
возвышались здания школы. Гордо расправив плечи, он лишь крепче
сжимал рукоять Клинка Солариса, ощущая исходящую от него могучую
огненную Ци.
Юноша миновал кованые ворота из
черного металла и двинулся по горной тропе, уводящей все дальше на
север по склонам горы. Наконец он достиг едва заметной пещеры,
которая терялась среди остроконечных пиков и выступов скал.
Спустившись внутрь на несколько
десятков шагов, Сориндар вдруг замер перед неприметной с виду
дверью, грубо вырубленной в стене подземного грота.
Пещера простиралась глубоко внутрь
горного массива, образуя целую анфиладу залов и гротов. В каждом из
этих залов на стенах виднелись вырезанные священные письмена, а на
полу были нанесены магические формации всевозможных конструкций.
Это была обитель для погружения в уединенную тренировку.
Наконец юноша достиг самого центра
этого огромного пещерного комплекса. Здесь, в гигантском зале со
сводами, подпертыми колоннами причудливой формы, Сориндар всегда
проводил свои самые жесткие тренировки.
Вокруг него царила тишина и
безмолвие. Лишь слабые отблески духовной энергии струились сквозь
стены, придавая всему этому месту мистический оттенок.
Сориндар осторожно опустил Соларис
на пол и принялся снимать верхнюю одежду. Холодный воздух пещеры
коснулся его торса, заставив вздрогнуть от прикосновения. Раны,
обезобразившие когда-то привлекательное лицо, на миг вспыхнули
болью.
Перед внутренним взором юноши вновь
возник образ того вольного практика… Джина. Ненависть затуманила
разум, когда Сориндар вспомнил унижение, которое он потерпел во
время их встречи. Вспомнил, как этот ничтожный вольный практик
осмелился поднять на него руку и изуродовать его лицо.
Сориндар опустился на холодный
каменный пол, скрестив ноги в позе для медитации. Перед ним лежал
Клинок Солариса, отбрасывающий зловещие блики на застывшее лицо
юноши. Несмотря на попытки целителей, страшные шрамы от ударов
Джина не затягивались, а обезображенная плоть вокруг маски
отказывалась заживать.
Внезапно Сориндар почувствовал, как
изуродованная сторона лица вспыхнула жгучей болью. Он сжал зубы,
борясь с волной агонии, захлестнувшей его разум. И тут, словно
сквозь туман, перед его взором вновь промелькнуло лицо Джина —
надменная усмешка, взгляд, полный презрения. В данный момент ему
было наплевать, что это был обман сознания, он уже не помнил, как
это все было на самом деле, да и не важно было это парню.