Половина наряда на лужайке не сдвинулась с места, зато на самой
Тасе взамен розового кошмара оказалось ее любимое выходное синее
платье, до сих пор лежавшее в чемодане. Том самом чемодане,
который, хочется верить, все еще несет где-то орк Рубур.
– Ну… так тоже подойдет, – вздохнула девушка, решив не искать
добра от добра. По крайней мере, в таком виде можно ходить.
А с точностью формулировок, наверное, придется еще
поработать.
И решительно повернулась к двери, нажала на ручку и сделала шаг
в дом.
Чтобы чихнуть… потом чихнуть еще разок… и еще чихнуть
много-премного раз.
Когда глаза наконец перестали слезиться, Тася обнаружила, что
стоит в темной прихожей, держа в руке фонарь с полуоплывшей
свечой.
И прихожая эта кажется до странности знакомой… да ведь это
прихожая в доме тетушки Гортензии!
Вот только у тетушки никогда не было настолько грязно и пыльно,
у нее не свисала по углам паутина… и точно не шныряли под ногами
тараканы!
– Безобразие! – заключила Тася, подняв повыше фонарь и
осмотревшись. – Просто ужас!
Тут же пришлось боязливо переступить ногами, уступая дорогу
здоровенному таракану, который деловито шел куда-то, совершенно не
обращая внимания на вторжение в свои владения.
– Хочу, чтобы в доме стало чисто! – громко произнесла Тася. И…
ничего не произошло.
Это что же выходит? До сих пор Нереальность подстраивалась под
магичку-неумеху, позволяя колдовать, не колдуя. А теперь что?
Наверное, стоит вспомнить, что Нереальность еще и испытывает
абитуриентку. А на что? Никакие очищающие заклинания в ее голове
сами собой все равно не появятся. Неужели надо вымыть здесь все
вручную? Но, если весь дом в таком же состоянии, как прихожая, на
это уйдет по меньшей мере неделя!
Тася заглянула в кухню. Здесь также царили пыль, паутина и
запустение. На полу валялись почему-то пыльные расшитые бисером
тапочки тетушки Гортензии. А на столе красовались какие-то крошки и
тарелки с окаменевшими остатками уже неопознаваемой еды.
Неудивительно, что здесь расплодились тараканы!
Все-таки с чего-то придется начинать. Осмотревшись, Тася
засучила рукава. Синего платья было все-таки ужасно жаль.
– Фартук бы мне какой… – тоскливо протянула она, и из воздуха
тотчас возник белоснежный накрахмаленный фартук, который, покружив
огромной снежинкой, самостоятельно пристроился на Тасином платье, а
завязки, взмахнув широкими лентами, завязались бантом.