*****
На следующий день после возвращения Николая с гауптвахты,
Егоров натравил на него уроженца Беотии – волосатого и здоровенного
Мустафа Назира. Назир подошёл к новичку, смерил его презрительным
взглядом с головы до ног и швырнул грязный комбинезон.
– К утру, чтобы чистый был.
Беотиец явно рассчитывал, что Соболев начнёт отнекиваться
или расспрашивать, почему он должен чистить чужой комбинезон.
Вместо этого Назир без разговоров получил прямой правый в челюсть.
Однако свалить громилу с одного удара у Николая не вышло, пришлось
добавить. Когда Мустаф упал на пол, плюясь кровью, в казарму
ввалился сияющий Егоров, очень похожий на улыбающуюся
крысу.
– Что у нас тут за беспорядки? А-а, понятно. Рядовой
Соболев, за неуставные взаимоотношения с сослуживцем объявляю вам
штраф в размере недельного заработка.
Вот так Николай в первый же день пребывания в казарме
лишился недельного заработка. Назир, разумеется, не стал ближайшим
другом Соболева и несколько раз пытался подкараулить обидчика в
тёмных уголках, чтобы разобраться без свидетелей. Один раз дождался
– и остался лежать в том же уголке. Назир больше не рисковал
выяснять отношения один на один. После следующей их стычки Николай
попал в санчасть с сотрясением мозга – Мустаф и три его дружка
ночью напали на него спящего. А когда Николай вышел из санчасти,
туда по очереди отправились Назир и его подельники. За что, само
собой, Ника снова оштрафовали.
Капитан Клин его так и не нашёл. А может, нашёл, но не
смог перевести его в своё секретное подразделение. Или не захотел.
Нику это уже было неважно. Его засосала рутина службы в мехроте при
"вертушке": очистка закреплённой территории от комков сухой травы и
вездесущей пыли, подготовка техники к периодическим смотрам,
заключающаяся в отмывании бронированных корпусов и подновлении
облупившейся краски, дезинфекция санитарно-гигиенических узлов
общего пользования – вот чем каждый день ему приходилось
заниматься. Совсем не об этом думал Николай, заключая
контракт. Он подсчитал, что за месяц службы не только не
получит жалования, но ещё и останется должен. Единственный
положительный момент, который Ник видел в происходящем, заключался
в том, что цепкие лапы Гильдии, а конкретно – Симерса, до него
здесь дотянуться не могли.
Ник ни с кем не сдружился, разве что более-менее общался с
Ортоном – тем парнем, с которым познакомился в первый же день на
гауптвахте. Но Ортон служил в другой роте, так что поговорить с ним
удавалось нечасто. Постепенно от Ника отстали все, кто пытался
сломить новичка, прозвав его за глаза бешеным – за то, что он без
излишних разговоров кидался в драку и при этом дрался до
последнего. Отстали все, кроме Егорова. Как выяснилось, Олег Егоров
был ярко-подлой личностью, что постоянно и демонстрировал,
подставляя Николая под гнев командира роты механиков. Ник
сдерживался, понимая, что ни к чему хорошему выяснение отношений с
мелким, но всё-таки начальством, не приведёт. Но чем он насолил
беззубому сержанту, Ник никак не понимал. С каждым днём на душе у
него становилось всё тоскливее, а интуиция или некое другое
чувство, не раз предсказывавшее приближение беды, вопила всё
сильнее и сильнее. Николай почти физически ощущал, как на его шее
затягивается петля неведомых неприятностей, но источник их
определить не мог.