Девочки. Они обе сменили своими мордашками видение о Роббе.
Такие разные и такие родные, пусть Арья и была всегда ближе к
Джону. Теперь, годы спустя он знал, что всегда любил даже
заносчивую и самовлюбленную Сансу. Девочки были частью его,
корнями, привязывающими к земле. Встреча с Сансой вернула Джона от
того мрака, что владел его сердцем с момента воскрешения и казни
предателей.
Санса своим появлением напомнила Джону о том, что он не один и в
нем нуждаются. Он нужен семье и должен защищать ее. Защищать то,
что осталось от дома Старк. Пусть он бастард. Пусть Бран где-то за
Стеной, а Арья и Рикон, возможно, мертвы. Он должен защищать их
всех. Он - старший из всех. Старший из оставшихся волков. Да,
Кейтилин Старк ненавидела его и он не обязан беречь ее детей, но
они не просто дети, они часть самого Джона. Они - связь с отцом,
которого не вернуть, с Роббом. Они его сила.
«Мы должны защищать друг друга, заботиться друг о друге», -
прошелестел в видении голос отца, но Джон его не увидел.
Защищать...
Он не сумел спасти Рикона. А после и Брана...
Картинка вновь сменилась, показав Джону высокого худого юношу, в
котором он не сразу узнал Брана. Тот стоял на галерее во внутреннем
дворике Винтерфелла и наблюдал за сценой внизу, будто забыв о своих
сломанных ногах. На его губах играла мягкая улыбка, в которой
проскальзывало удивление и недоверие. Джон взглянул вниз вместе с
ним. И, хоть не слышал голосов людей, мгновенно узнал их. В
девчонке, выбравшей штаны и стеганую курточку, он безошибочно узнал
свою мать. У нее было чуть вытянутое лицо Старков и такие же, как у
Джона, карие глаза. Она стояла рядом с Недом с смотрела на младшего
брата, с насупленной физиономией сжимавшего деревянный меч в
руке.
- Ты Старк из Винтерфелла! – воскликнула девочка, глядя на Бена.
– Ты должен быть сильным.
На миг она подняла взгляд и будто бы посмотрела Джону в глаза.
Он удивленно подался вперед.
Миг - и картинка вновь изменилась, преподнеся Джону новое
видение. Слова в темноте под тихие детские всхлипы... Обещания,
сказанные охрипшим от слез голосом. Клятва богам. И новое видение,
где звучала горечь о клятве, которую женщина не сдержала. Джон
слушал, но воспринимал слова совсем не так, как хотел. Он все еще
ощущал боль за свое детство, в котором не было любви, одно лишь
презрение, но в видении и этого не осталось. Чем дальше он смотрел,
тем отстраненнее воспринимал события, будто и не с ним они
происходили.