Разрушенный дом, боль, потерявшиеся и не нашедшие дорогу
волчата. Или люди? Не понять. Погиб старший волк, ушел вслед за
умершими волками. И волчат перестало что-либо связывать. Они
оказались сами по себе. Им хотелось найти опору, собраться вместе.
Но они были одни. Неумелые. Слепые. Хоть и сильные, живучие.
Они подросли, окрепли и собрались вокруг волка, который с самого
начала был чуть в стороне. Неправильный, урод, но вокруг него
сплотились оставшиеся.
«Я не Старк», - хотел сказать Джон, глядя в изменившееся лицо
той, что ненавидела его. Ее лицо казалось серым и безжизненным, его
уродовали страшные шрамы. Еще один шрам пересекал горло женщины. Не
выдержав этого, Джон зажмурился.
«На его месте должен был лежать ты», - когда-то сказала она ему.
Неужели это были ее последние слова?
Джон замер, ожидая вновь их услышать.
- Ты Старк из Винтерфелла, - услышал то ли шепот, то ли шелест
листьев. - Ты Старк. И всегда был им.
Он не открыл глаза, чтобы увидеть изуродованное лицо леди Старк,
но отметил, что не слышит в ее голосе презрения.
Внезапно его головы коснулись ледяные руки, а секунду спустя на
голову опустился обруч. Джон не видел, но знал, что это корона.
Корона Севера.
- Ты достоин, - с благодарностью прошелестел голос Кейтилин
Старк.
***
- Джон!
Он проснулся и рывком сел, глядя в красные глаза Призрака. Волк
шумно вздохнул.
- Что? Что с тобой? - спросила Дейнерис.
Не до конца вынырнув из своих снов, мужчина глянул на нее, не
сразу узнав. Моргнул и глубоко вздохнул, заставляя себя
успокоиться, но сон был ярок, а боль остра. Она догоняла его всякий
раз, когда он закрывал глаза, тревожила, впивалась когтями. Но
сегодня в груди болело чуть меньше.
«Ты Старк... Ты Старк...»
На висках все еще ощущалось ледяное прикосновение чужих рук, а
голову будто охватывал разомкнутый обруч невидимой тяжелой
короны.
Не ответив Дени, Джон быстро оделся, взял меч и вышел из шатра.
Он не мог оставаться там, ему нужен был ветер и холод, чтобы выдуть
все мысли.
Он шел довольно долго, пока не оказался на небольшой площадке
между палаток, где устроили тренировочный плац. Никто не занимался,
но на бочонке лежал лук. Выдернув из мишени все стрелы, Джон отошел
подальше и начал стрелять. В Винтерфелле он не любил эту
дисциплину, ему нравился бой на мечах, но Джон мечтал стать великим
бойцом, а потому тренировался так упорно, что даже сейчас из
простого лука чуть затупившиеся учебные стрелы в свете луны
ложились ровнехонько одна к другой, глубоко пробивая и мешковину и
доски. Слишком давно он привык сражаться за свою жизнь и сражаться
не красиво, как учили, а забыв о правилах и рыцарской доблести.