Последние недели для Яры Грейджой смешались в один бесконечный
кошмар. Смерти она не боялась. Что мертво, умереть не может. Но
отправляться к Утонувшему богу в ошейнике - не лучшая участь для
железнорожденного. Кракены Железных островов, хоть и рождаются на
суше, но всю свою жизнь проводят в море. Странствуют, побеждают и
умирают свободными. А уж она, дочь лорда, тем более не могла
позволить себе покинуть этот мир вот так. В цепях. Уж лучше на
суше, заплутав и не найдя дороги в подводное царство.
Эти мысли и поддерживали в Яре силы в плену. А еще ненависть.
Жгучая ненависть к собственному брату, бросившему ее и удравшему,
как самый последний сухопутный щенок. Яра надеялась, что Теон
проживет достаточно долго, чтобы она сама до него добралась и
отомстила.
На «Молчаливой» Яру почти все время держали в трюме. От голода,
жажды и холода она часто впадала в беспамятство. Эурона забавляло
бросать племянницу за борт и смотреть, как она сражается за глоток
воздуха. Умереть он ей не давал. Измывался, бил, угрожал, но даже
язык ей не вырезал. Все повторял, что ждет Теона и уж тогда на
глазах брата избавит Яру от ненужного.
О том, что происходило в мире, Яра так же узнавала от Эурона.
Ему нравилось рассказывать ей обо всем и видеть, как гаснет
последняя надежда во взгляде племянницы.
Последние дни, которые женщина помнила, выдались особенно
тяжелыми. В Браавосе Эурона ждала неудача, и свою злость он
выместил на Яре, избив ее до полусмерти. Все остальное она помнила
смутно. Ее мало интересовали попойки, которые устраивали моряки,
как на кораблях, так и в порту.
И, видно, потеряв сознание однажды ночью, она пропустила что-то
важное, раз ее окружали привычные корабельные звуки, но она лежала
не среди ящиков и бухт веревок в трюме, а сидела в каюте и ее брюхо
грел эль.
Наконец оглядевшись, Яра заметила склонившегося над столом и
расстеленными на нем картами старика. Сухого, тощего, седого, но
крепкого, как высушенная соленым ветром кость. Она смотрела на него
и не узнавала. И, даже когда старик оторвался от карт и взглянул ей
прямо в глаза, не узнала.
Теон, сообразила женщина лишь через несколько долгих мгновений.
Брат.
И даже теперь не поверила, что перед ней он.
Не узнавала в нем что-либо знакомое.
Да и знала ли?
Яра помнила самоуверенного горделивого мальчишку, каким Теон
приехал домой впервые спустя много лет. Ни в облике, ни во взгляде
она не обнаружила в нем ничего от того брата, каким мальчик покидал
Пайк.