Я присаживаюсь на корточки рядом с Адону и глажу ручки дочери. Сейчас мы похожи на настоящих родителей. Я чувствую близость Валерия, его запах, мужскую силу, и мне становится неловко, как гостю, пришедшему в чужой дом не вовремя.
Надо отстраниться, пока мозги не растеклись по асфальту окончательно. Я встаю и, прикусив губу, отхожу в сторону. Я умею быть очень колючей и резкой, если знаю, что нужно защищаться, но сейчас не понимаю как себя вести. Он ворвался в нашу жизнь, такой губительный, умный, местами ядовитый, но в то же время дико привлекательный, широкоплечий и богатый, а сейчас оказывается, ещё и обладающий каким-то странным, врождённым умением разговаривать с моей дочерью. И я теряюсь. Ведь дураку очевидно, что Адону воплощение женских мечт. И как бы я ни огрызалась, пытаясь от него избавиться, осознаю, что чуточку плавлюсь, когда он поблизости, будто бы воск в руках мастера. Ни один из моих потенциальных кавалеров не пытался наладить контакт с моей дочерью. И это секретное оружие, которому невозможно сопротивляться. Мой отец всегда говорил, что я то колюча как дикобраз, а то в одно мгновение могу стать дружелюбной, словно щеночек. И нам с Каро лучше быстренько бежать домой, потому что сейчас я как раз очень маленький пушистый комочек, мечтающий улечься у ног нового хозяина.
— У тебя очень красивые косички, — продолжает бить в цель Адону.
— Да. — Начинает крутиться дочка, хвастаясь волосами.
— А если бы кто-то вдруг отрезал их?
— Эй! — возмущается маленькая Каро.
— Тебе было бы неприятно?
— Ну да…
— Ты перестала бы быть такой принцессой?
— Угу.
— Не будешь больше так делать?
— Ну лаадно, — делает Каро одолжение Железному, а тот встаёт и снова смеётся.
Громко, открыто и весело.
— Мы, пожалуй, домой пойдём. — Беру маленькую ладошку, окончательно растерявшись.
— Как добираться планируете? До вашего дома далеко.
Одно могу сказать: Железный чурбан незлопамятный и довольно отходчивый. Мне нравится подобное в людях. Я набираю в грудь воздуха, планируя ответить что-нибудь резкое, но Адону меня перебивает:
— Если на ковре-самолете, то последний давно улетел, а следующий будет только завтра.
— Классно, — хохочет Каролинка, явно проникшись бородатым обаянием.
Быстро он её обработал.
— С ним поедем! — тычет предательница в Железного, а тот пожимает плечами, мол, я ни при чём — это всё ребёнок придумал.