Жизнь в лаборатории начинала мне даже нравиться…
Очередной яд оказался весьма необычным. Отец предупредил меня,
что эффект должен проявиться далеко не сразу, поэтому тренировку,
запланированную на завтра, он решил отменить.
В наши тренировки обычно входил стандартный комплекс упражнений,
развивающий выносливость и, скорее всего, помогающий лучше
чувствовать чакру и слегка управлять ей. Поскольку почти все
упражнения надо было выполнять, поддерживая на лбу небольшой листик
бумаги, если он слетал во время упражнений, вся тренировка
начиналась заново. Со временем количество листиков выросло до пяти,
они стали меньше, и удерживать их было труднее, любое резкое
колебание или неконтролируемый выплеск чакры, и они улетали, а
тренировка начиналась с начала.
Была одна вещь, которая меня удивляла. Все упражнения
выполнялись лишь с использованием моего веса и нагрузки, способной
дать лишь одному моему телу, никаких утяжелителей, даже с самым
минимальным весом, как на тренировках в Корне. Почему?
Ответ на этот вопрос шокировал…
До двенадцати лет утяжелители он мне не даст, и проследит чтобы
я по своей глупости сам не вздумал тренироваться с утяжелением. Это
опасно для моих костей и хрящей, да и мышечную массу я нарастить
таким образом не смогу. Сейчас организм все еще восстанавливается и
учится жить самостоятельно, а если добавить недавнее почти что
голодание и постоянно перерабатываемые и усваиваемые моим
организмом яды, то все питание в первую очередь идет в рост и
акклиматизацию к ядовитой крови.
В моем случае важнее выработать выносливость, чтобы желания тела
совпадали с возможностями. Вместо силовой тренировки сегодня и
завтра у меня будет занятие по письму, оказывается не просто так
мне давал Отец угольный карандаш и бумагу для того, чтобы я
развлекал сам себя рисованием. Он смотрел как я держу карандаш, и
как только его устроило насколько ровными были линии, в моих
рисунках, начал понемногу заниматься со мной чтением и письмом.
С того момента карандаш сменила кисть и это было намного
сложнее, чернила постоянно текли, ставили кляксы. Символы
отказывались выводиться, получалось все что угодно кроме ровных
иероглифов. Поэтому занятия сводились к тому, что приходилось,
используя чернильный камень выводить различные закорючки линии и
кружочки. До тех пор, пока линии не удовлетворяли Орочимару, к
следующему символу мы не переходили.