Судя по всему, бумагу в этом мире сложно достать, либо она
слишком дорогая, чтобы ее можно было легко себе позволить. Свитки
же были более распространены. Почти все записи велись именно на
них. На бумагу же заносились самые важные заметки, и впоследствии
подшивались в папки. И эту драгоценную бумагу давали под мои
«рисунки».
Через пять часов после введения яда все еще было в порядке. Я
находился в потайной комнате, спрятанной за фальшивой стеной в
личном кабинете Орочимару, тщательно повторяя на поверхности свитка
один и тот же символ. Это была ничего не означавшая завитушка,
которая помогла бы мне писать кандзи.
К моему удивлению, было достаточно сложно ровно держать кисть.
Из прошлой жизни я прекрасно знал, как нужно работать перьевой
ручкой или тушью, но рука отказывалась действовать так как помнило
сознание. Это раздражало… Казалось бы, начинало получаться,
выстраивался почти ровный ряд, но в последний момент расслабившись,
я терял концентрацию, и линия уходила в сторону. Приходилось
начинать сначала.
Сидеть так было как-то успокаивающе и медитативно. Зная, что там
за стенкой работает Орочимару, что в случае опасности он сможет
отреагировать. К тому же наверняка, он рассчитал время, через
которое яд должен начать действовать. Так что все в порядке и
волноваться не о чем.
Все началось неожиданно, от места, куда несколько часов назад
был введен яд, медленно распространялось онемение, и подозрительный
холод. Чакра в руке перестала слушаться, точно скованная льдом,
будто чужая. Холод стремительно двигался по руке в обе стороны,
даже кожа, казалось, стала на полградуса холоднее.
Печати, покрывавшие руку, начали стягивать ее, точно плотные
резинки, больно впиваясь в кожу, даже онемение не спасало от этой
боли. По краям черных линий туши, плотно въевшейся в кожу,
выступили первые капли крови насыщенного, близкого к
темно-бордовому, цвета.
Символы, минуту назад четкие, начали расплываться перед глазами,
а кисточка стала невероятно тяжелой. Холод распространялся по телу
стремясь добраться куда-то глубоко под ребра, продвигаясь каким-то
своими, отличными от пути онемения дорогами.
Фуин печати на теле, точно сошли с ума стремительно вгрызаясь в
плоть, пуская кровь, пачкая широкие рукава кимоно. Это была
удивительная реакция моего организма, необычная… Зрение пошло
разноцветными пятнами, а окружающие звуки слились в страшную
какофонию.