Не знаю, сколько я так пролежала –
достаточно, чтобы осознать, что начинаю медленно погружаться в
сонную мертвую дремоту. Кое-как встряхнувшись, я пошевелила лапами,
ощутила адскую боль в бедре, которая привела меня в чувство, и
потащилась к дому. От шерсти исходил пар, вода на концах смерзлась
в ледышки, делая меня похожей на снежного ежа. Холодная вода
сделала одно хорошее дело – крови почти не было и следов на земле,
способных привести к моему дому, я не оставила.
Кот встретил меня обеспокоенным
воплем – подбежал ближе, сунулся было к ране, но я раздраженно
фыркнула на него, осматривая хозяйство – ни возле дома, ни где-либо
поблизости я запаха гадины не обнаружила, что порадовало. Значит,
не по мою душу она приходила – хоть об этом можно не беспокоиться.
Впрочем, теперь я начинала понимать, откуда могли взяться кости.
Хотя особых мозгов я за этим неопознанным объектом не
заметила.
Перекинулась я только в доме –
светлеть еще не начало, так что никто не заметил бредущую по дороге
псину. Лопата осталась лежать где-то на мосту, но сил за ней
возвращаться у меня уже не было – едва перекинувшись, я с воплем
рухнула на стул, зажимая располосованное бедро – чуть-чуть не
задела артерию, сволочь! Ругаясь, на чем свет стоит, добралась до
нитки с иголкой, трясущимися руками вылила в тазик бутылку спирта,
бросила их туда, поболтала, остатки плеснула на рану, снова взвыла,
слизала кровь с прокушенной губы и воткнула иголку в
кожу.
Тихо скрипнула дверь, кот просочился
внутрь с холодным воздухом и застыл, сидя на стуле рядом.
- Ащщщщ, - зашипела я, делая
очередной стежок. Очень хотелось хлебнуть чего-нибудь
горячительного, потому что от холода меня уже начало колотить, но
для этого нужно было встать и залезть в погреб, на что я еще не
скоро буду способна. Перед глазами от потери крови плавали черные
круги, руки дрожали – не самое лучшее положение для того, чтобы
штопать саму себя.
Спустя час и триста семьдесят два
ругательства я бросила окровавленную иглу в таз, забинтовала бедро
и тяжело дыша, оперлась на спинку стула. За окном уже рассвело –
серый рассвет растекся по двору истаивающим молочным туманом. В
сарае голодно мычала корова, надрывался петух.
- Чтоб вас всех перевалило да
шваркнуло, - обессилено пробормотала я, с тоской представив, что
придется натягивать штаны. Нет уж, на это я не способна.