Мимо дома участкового я прошла с
особой осторожностью, хотя свет там не горел. Меня глодали смутные,
переходящие в нехорошую уверенность подозрения, что он в этих делах
замешан по самые уши, а значит и доверять ему ни в коем случае
нельзя. Вот тебе и милая улыбка и добрые серые глаза.
Я перебралась на мост, обиженно сопя
и размышляя о несправедливости жизни. Туман и темнота надежно
скрывали меня от чужих глаз, а потому трусила по насту я
довольно беспечно, за что и поплатилась.
Глухое, клокочущее рычание вывело
меня из задумчивости. Все еще не ожидая подвоха, я вскинула морду и
на секунду застыла: передо мной, буквально в полутора метрах,
стояла тварь. На обычного оборотня она была мало похожа, как,
впрочем, и на вурдалака – те обычно поменьше, да и тощие, как
упыри, а это было выше меня в холке, мохнатое, как медведь и с
пастью от уха до уха полной острых клыков. Сразу было видно, что он
не вегетарианец.
Меня спас туман – тварь явно не
ожидала увидеть меня и встреча произошла к обоюдному удивлению,
поэтому, пока она приходила в себя (все-таки мозгов у оборотней
больше!), я развернулась и задала стрекача, мгновенно затерявшись в
тумане. Гулкий, пробирающий до костей вой раздался за спиной. Я
мчалась по мосту, судорожно соображая, что делать дальше. Вести
гадину в деревню очень не хотелось, но тяжелое приближающееся
дыхание за спиной требовало решительных действий – тварь оказалась
куда как быстра, нагоняя меня в считанные секунды. Оглянувшись, я
обнаружила ее у себя за спиной – в тот же миг заднюю левую лапу
резануло болью – клыки гадины распороли бедро, словно масло. Взвыв,
я крутанулась на месте, выдираясь из захвата, но обоим было
понятно, что это не надолго. Поэтому я сделала единственное, что
пришло в голову – в прыжке перехватила тварь за холку зубами
(тяжелая лопата, про которую я абсолютно забыла, вывалилась из
пасти и завершающе тюкнула ей черенком по макушке) и, тяжело
оттолкнувшись задними лапами, боком прыгнула в реку, утаскивая за
собой ее.
Хрупкая пленка только начавшего
формироваться льда проломилась под нами, как бумага. Мы рухнули в
ледяную, черную воду, мгновенно погрузившись почти до самого дна.
Сердце от холода едва не выскочило наружу, но я продолжала держать
гадину за горло, понимая, что это единственный шанс – она была
сильнее и крупнее меня, тяжелее раза в два, а значит и плавала
гораздо хуже. Первый шок у нее уже начал проходить – она заработала
лапами, стараясь вырваться, но я крутилась вместе с ней, сжимая
зубы на ее горле – от моих клыков расходились в сторону струйки
крови и пузырьки воздуха, тут же сбиваемые водоворотами, которые мы
закручивали вокруг себя. Мне не хватало воздуха, в глазах уже
начало темнеть, а тварь все никак не унималась, когда подоспело
неожиданное подкрепление: из черной глубины появилось бледное лицо
с бельмами глаз. Абсолютно белые руки с длинными когтями потянулись
к нам и, прежде чем я успела додумать («ну вот и конец мне
прише…»), рванули гадину на себя, едва не выдрав мне клыки. Тут же
со дна поднялись еще двое – их волосы, словно водоросли, накрыли
вурдалака (наверное?), когти мелькнули в воздухе и в следующую
секунду о них напоминали только поднимающиеся со дна темные
струйки. Решив, что поразиться этому можно и позже, я рванулась
наверх, выныривая из воды – оказалось, что нас успело прилично
снести ниже по течению – храм оказался как раз напротив, его купола
блестели в лунном свете. Выбравшись на противоположный берег, я,
кашляя и выплевывая воду, рухнула на землю. Она показалась
божественно теплой по сравнению с водами мирно текущей реки.
Тростник вдоль берега печально зашелестел стеблями. Я пожалела, что
грязную одежду пришлось оставить в часовне под лавкой – не тащить
же ее вместе с лопатой. Так бы переоделась в сухое…