Алексей Михайлович нервно покосился
на меня:
- Что, вы и это умеете? Чего еще мне
от вас ждать, Алиса Архиповна?
Я фыркнула:
- То же самое я могу спросить и у
вас, участковый.
- Что вы имеете ввиду? – изумился он.
Очевидно, регулярно обрастание шерстью казалось ему верхом подлости
со стороны одинокой и беззащитной девушки, которую он пытался
защищать.
Я аккуратно прикрыла труп простыней.
Мы вышли из морга, а затем и из дома прочь. Кутаясь в куртку в
попытках спрятаться от липкого, мокрого снега и влажного ветра, я
похромала в сторону дома. В голове царил полнейший кавардак,
единственным желанием было хоть как-то привести это в порядок. Мне
нельзя терять душевное спокойствие, это чревато последствиями. И
самый стрессовый фактор сейчас уверенно шел рядом со мной. Когда мы
взошли на мост, он неожиданно остановился.
- Это была ваша кровь?
Я поежилась:
- Моя. И, возможно, Генки.
За пеленой снега, в пасмурной серости
этого дня можно было поверить, будто мы остались одни на белом
свете. Река изредка плескала водой из разломов черного, тонкого
льда, где-то далеко лаяли собаки и кричал петух – и это были
единственные звуки окрест.
- Кого?
- Генки, - бросила я через плечо,
зачарованно смотря вниз, на реку. До сих пор не понимаю, что это
было.
- Он тоже был… - участковый замялся,
явно не зная как окрестить то, с чем столкнулся.
- Я знаю только, чем он не был, -
досадливо огрызнулась я, отлепляясь от перилл и снова устремляясь
вперед. Алексей Михайлович, очевидно, решил не отходить от меня ни
на шаг, пока не найдет ответов на все свои вопросы.
- Тогда получается, у нас есть два
НЕоборотня, - он заговорил снова, только когда мы вошли во двор. Я
заглянула в сарай, но все животные, включая дремлющего на
потолочной балке кота, были накормлены и напоены, а печь
только-только начала остывать. Очевидно, здесь было теплее, чем в
моем нетопленном и пустом доме. Заходить туда сразу я не рискнула,
не чувствуя теперь уверенности в безопасности своего жилища, и
сначала обошла дом кругом, вынюхивая и высматривая. Ничего. Гришкин
запах чувствовался возле сарая – очевидно, он решил обо мне
позаботиться – но больше никого не было, кроме мимолетного следа
участкового. Который все это время пыхтел у меня за спиной,
неимоверно раздражая.
- Два необоротня, одна женщина над
ними и украденные щенки, - он вошел следом за мной в темные сени и
затем в кухню, словно у себя дома снял куртку и полез топить печь.
Я наблюдала за этой наглостью, онемев от возмущения. Потом поняла,
что ругаться по такому поводу хочется еще меньше и смирилась. В
конце концов, есть и другие поводы. А между тем я жутко хотела есть
и тут же полезла в погреб, вещая оттуда, как вурдалак из
могилы: