- Леонид Андреич просил взять пробы
на стене напротив каверны. – сообщил Зурлов, показывая на
планетолога. - Говорит, работы собираются продолжить уже там.
Сперва вручную вырежут небольшую нишу, установят в ней малый
ледорез и уже с его помощью подготовят площадку для тяжёлой
техники.
Серёжа посмотрел на противоположную
стену, на которой играли отсветы прожекторов. Внизу, на самом дне
Дыры тоже шли работы, копошился проходческий комбайн и два
ледореза.
- А как же балки? Их что, тоже будут
перетаскивать?
- Зачем? Оставят на прежнем месте. А
люди на новую площадку будут добираться своим ходом.
- Это как? – удивился Серёжа. – С
реактивными ранцами, что ли? На «Лагранже» вроде, есть несколько
штук, но их на всех не хватит.
- Зачем на ранцах? Поперёк колодца
натянут трос - пристёгиваешься карабином, отталкиваешься посильнее,
и вперёд!
- Трос? – Серёжа задумался. – А
«омары» за него не будут цепляться?
- Если пилот зазевается – вполне
можно и зацепиться. Так что постарайся быть повнимательнее, когда
сядешь в капсулу.
- В капсулу? – Серёжа радостно
вскинулся. – И управлять тоже буду?
Не в этот раз. – Зурлов охладил его
пыл. – Сейчас поведу я, а ты цепляйся к решётке, будешь брать
пробы. И смотри, ящик закрепи хорошенько. Улетит на развороте -
гоняйся за ним по всей Дыре…
Серёжа вовремя сообразил, что главное
– это хорошенько закрепиться, чтобы не мотало во все стороны при
манёврах «омара». Зурлов пилотировал буксировщик в своей обычной
агрессивной манере, чередуя резкие повороты с мощными тяговыми
импульсами, и если бы не пара дополнительных ремней, пассажиру
пришлось бы несладко. Даже сейчас приходилось держаться за грузовую
решётку обеими руками, дожидаясь, пока «омар» не встанет
параллельно стене метрах в пяти от её зеркально-гладкой
поверхности; потом следовало открыть ящик, извлечь из него
«самопал», произвести лазерный выстрел и записать показания
спектрометра. С одной позиции брали три пробы; после этого Серёжа
убирал ЛСКП обратно в ящик и давал сигнал. «Омар смещался в сторону
метра на четыре – и всё повторялось снова. Они уже сожгли восемь
патронов с магниевой фольгой, когда после очередного выстрела
вместо облачка пара из стены ударил сном искр – ослепительно-белых,
словно при электросварке.
- …исходя из вышеизложенного, я
принял решение эвакуировать персонал из каверны. Тяжёлое
оборудование будет законсервировано, энергопитание отключено. –
закончил Леонов. Человек-легенда, первый человек в открытом
космосе, он всего три дня, как вернулся на «Лагранж» с Земли, где
проходил курс лечения и реабилитации. На станции говорили, что ему
предлагали аналогичную должность на Марсе, на строящейся станции
«Берроуз» - Леонов отказался, предпочёл вернуться на прежнее место.
В системе Сатурна он царь, бог и воинский начальник – ему, кроме
«Лагранжа» подчинялись и станция «Гюйгенс», кружащая по орбите
Титана, и небольшой флот из трёх орбитальных грузовиков, «Гершель»,
«Койпер» и «Кассини» - последний был специально оборудован для
изучения Колец. Поговаривали о планах подвесить над плоскостью
колец ещё одну станцию, малую, подобную «Гюйгенсу» - и она тоже
окажется в подчинении Леонова. Подчинённые в шутку называли его
«вице-королём» системы Сатурна - забавные картинки на эту тему то и
дело появлялись на доске объявлений в станционной кают-компании.
Они впрочем, никогда не носили характера недоброжелательного –
Леонова на станции любили, уважали и искренне радовались его
возвращению.