- Всё из-за тебя! – Таня Пичугина
ткнула Серёжу в бок острым локотком. – Что тебе стоило пальнуть на
метр левее –ничего бы тогда не нашли!
Курсанты, все трое, сидели на
предпоследнем ряду и вытягивали шеи, стараясь не упустить ни
слова.
– Неизвестно, но какое время они
закроют Дыру. – кипятилась Татьяна. - А вдруг больше, чем на два
месяца? Тебе-то хорошо, ты уже был на Энцеладе – а что нам делать?
Так и улетим домой, не побывав внизу!
Серёжа потупился. Не то, чтобы он
чувствовал себя виноватым – но ведь это после его лучевого выстрела
испарившийся в жаре лазерного выстрела ледорит открыл крошечный, не
больше пары квадратных сантиметров, участок металлической
поверхности. Зурлов подвёл «омар» вплотную к стенке и Серёжа,
орудуя молотком-ледорубом (такие висели у каждого из них на поясе)
расчистил участок побольше – и обнаружил на нём выпуклые символы,
очень похожие на те, что покрывают «звёздный обруч».
Ну и завертелось: Зурлов доложил о
находке Пьявко; планетолог прибыл на место на втором «омаре»,
оснащённом струйным парогенератором и за сорок примерно минут
освободил ото льда находку – плоский, стоящий вертикально
металлический объект прямоугольной формы. Это оказалось не так уж
непросто: струя перегретого пара отбрасывала «омар» от стены;
управлять же дюзами и одновременно орудовать парогенератором Пьявко
не мог за недостатком опыта пилотирования. Пришлось Зурлову
«подпереть» буксировщик планетолога, компенсируя реактивный эффект
паровой струи тягой своего маршевого движка. Серёжа при этом висел
на грузовой решётке «омара» и по рации корректировал действия
куратора, ничего не видевшего в облаках пара и разлетающегося
ледяного крошева.
Расчищенный объект имел вид
металлического листа размером три на четыре с половиной метра; в
его центре красовался овальный люк, достаточно широкий, чтобы
пропустить человека в скафандре. Вскоре выяснилось, что никакой это
не лист, а передняя стенка вмёрзшего в лёд то ли контейнера, то ли
чего-то в этом роде. Металл его, до чрезвычайности напоминающий
сплав, из которого были изготовлены «звёздные обручи», был гладким
почти полированным – через стекло гермошлема Серёжа видел в нём
своё отражение, словно в огромном зеркале. В полуметре от левого
края обнаружилась рельефная табличка, сплошь покрытая знакомыми
символами – и именно в неё пришёлся первый Серёжин выстрел, с
которого всё и началось…