- …Таковы ближайшие задачи. – подвёл
итог начальник «Лагранжа». – Консервационная группа отбывает на
«Энцелад» через два часа, на «Гершеле». Андрей Львович, - он
повернулся к Полякову, - посадите корабль поближе к колодцу, а то
им ещё вниз спускаться…
- Можем сесть прямо на дно Дыры. –
ответил тот. - А дальше на террасу сами запрыгнут высота всего
ничего!
- Тогда так и решим. – кивнул Леонов.
– За работу, товарищи. «Заря» вот-вот прибудет, и тогда у нас
совсем не будет времени.
- Гарнье, что бы про него не болтали,
всё же гений. Настоящий, без дураков! Его, по-хорошему, давно уже
следовало выдвинуть на Нобелевку. Собственно, и выдвигали, раза два
или три - но он всякий раз ухитрялся разругаться с теми, кто
проявлял инициативу…
- Да уж, характер у мужика…
непростой. – ответил я. – Это если очень деликатно выражаться. А
если неделикатно – склочник и скандалист, удивляюсь, как с ним люди
работают…
Мы с Леднёвым сидели в сквере перед
десятиэтажным зданием комплекса Центра Подготовки. Совещание, на
которое я так торопился, закончилось полчаса назад; до следующего
оставалось ещё минут сорок, и я решил немного проветриться – и,
спустившись в холл, встретил там Валеру. Погоды стояли Летние, но
нежаркие, с приятным тёплым ветерком – мы устроились на скамейке в
сквере и принялись беседовать.
- Среди нобелевских лауреатов по
физике хватает непростых личностей. – сказал Леднёв – Один Эйнштейн
чего стоил, или тот же Оппенгеймер…
- Гейзенберг вообще был нацистом. –
усмехнулся я. – А Оппенгеймер свою Нобелевку так и не получил, хотя
характер имел ещё тот, здесь ты прав…
Это верно. – Валера кивнул. - Но все
они по сравнению с Гарнье сущие ангелы – это при том, что его
научные достижения как бы и не меньше. Просто сейчас это пока не
оценили должным образом. Вот увидишь – лет через пять его будут
превозносить наряду с Нильсом Бором и тем же Эйнштейном! И
Нобелевка от него никуда не денется…
- Если раньше не пристукнут. – сказал
я. – Ты, вон, уже морду ему бил, найдутся и другие…
Мой собеседник мечтательно улыбнулся.
Действительно, имел место в его биографии такой факт – ещё на
станции «Лагранж», когда они с французским астрофизиком поспорили в
очередной раз. Для Леднёва дело тогда закончилось трёхдневным
домашним арестом в собственной каюте – Леонов взял сторону его
оппонента, справедливо рассудив, что негоже кандидату наук чистить
физиономию профессору, да ещё и своему руководителю. Гарнье же
тогда получил от начальника станции карт-бланш на изучение
«звёздного обруча» - и судя по результатом, неплохо им
воспользовался.