Собранию понадобилось несколько
секунд, чтобы осознать случившееся, а Бхулак за это время уже
подскочил к лежавшей без движения Ави. Сначала он с отчаянием
подумал, что та умерла, но, приложив пальцы к шее, нащупал слабый
пульс. Видимо, она успела отстраниться, и копьё попало в плечо,
пробив тело насквозь. Возможно, наконечник задел лёгкое, но раненую
ещё можно было спасти.
— Несите её в лагерь, пусть ею
займутся целители, — бросил Бхулак двум из подскочивших воинов
своего клана.
Те осторожно подняли жену вождя и
унесли. А неприятности Бхулака только начинались.
— Пех пролил кровь в священном месте,
схватите его! — закричал пришедший в себя Бхег.
Но сделать это было легче, чем
сказать. Бхулак обнажил последнее оставшееся у него оружие —
длинный медный кинжал. Десяток воинов-быков окружили своего
предводителя, ощетинившись копьями. Один из них протянул вождю
булаву с круглым каменным набалдашником.
«Приготовьтесь», — сжав её, мысленно
приказал Бхулак свои детям, которых тут было не меньше пяти или
шести.
«Мы умрём за тебя, отец!» — послали
они ответ.
Бросившиеся было исполнять приказ
Бхега ореи приостановились — с быками связываться не хотел никто, и
все знали, насколько страшен в битве их вождь. Воспользовавшись
нерешительностью противника, тот быстро заговорил, стараясь
переломить ситуацию:
— Я покарал человека, покусившегося
на жизнь моей жены! И Кау первый совершил здесь кровопролитие. Я не
хочу больше никого убивать — как и мои воины. Но если придётся,
смертей будет много. И это только начало.
Все осознавали, что он прав —
убийство вождя быков повлекло бы за собой тяжёлую и долгую
междоусобную войну, которая ещё больше ослабит ореев. А Кау,
лежащий с раздробленной головой перед богом Грозы, всё равно уже не
претендует на верховное вождество…
Но за все эти убийства кто-то должен
был ответить, и Бхулак оставался лучшим кандидатом на это. Так что
дело явно зашло в тупик.
Первым заговорил Квен — на удивление
здраво, если учитывать его поведение до этого. Впрочем, он и правда
был разумным человеком, понимавшим, что потерял могучего
покровителя, а в случае начала хаоса его не защитит даже высокий
статус жреца.
— Пусть вождь Пех пожертвует богу
Грозы своего лучшего коня, — громко сказал он, привычно добавив в
голос немного потустороннего завывания, что всегда производило
впечатление на слушателей. — Если бог примет его жертву, значит, он
невиновен и не может быть наказан.