— Он поистине избранник бога Грозы! —
вскричал Бхег. — Теперь нас должен вести Кау! Слава верховному
вождю Кау!
— Слава хвару верховного вождя Кау! —
отозвалось собрание.
Бхулак заметил, что славословие
подхватили далеко не все, и это обнадёживало. А ещё он увидел
бледное и напряжённое лицо скромно стоявшей в стороне Ави. Губы её
беззвучно шевелились, и Бхулак понял, что она молится своей
Матери.
Но тут стало происходить что-то
странное: вдруг сгустилось нечто… какое-то предчувствие, витавшее
буквально в воздухе. И внезапно сияющее с совершенно безоблачного
неба солнце закрыла пришедшая невесть откуда огромная чёрная туча.
Упали первые тяжёлые капли, почти сразу же обернувшиеся упругими
струями. Ливень бушевал так, словно наверху боги открыли запруду,
сдерживающую все небесные воды. Конечно же, пламя на шестах сразу
погасло и чёрные мокрые палки бессильно топорщились на фоне завесы
льющейся воды.
— Это сделал ты? — спросил Бхулак,
скользнув в потаённую комнату своего сознания.
На людях делать это было опасно, но
сейчас он не мог не спросить Поводыря о том, что происходит.
— Нет, — ответил тот, не потрудившись
принять зримый облик. — Я собирался провести схожее мероприятие, но
мне требовалось время. Однако случилась спонтанная атмосферная
флуктуация, не типичная для данного региона. Это хорошо.
Возвращайся скорее и действуй.
Бхулак сам уже выскочил во внешний
мир и увидел, что положение в круге сильно изменилось. Промокшие до
нитки ореи уже не славили Кау, но молча и с подозрением смотрели на
него. А тот, похоже, был несколько ошеломлён: до сих пор его вела
бешеная энергия хищника, толкнувшая его на святотатство и
отцеубийство, да ещё поддержанная воздействием дурманящих трав. Но
теперь он в буквальном смысле получил холодный душ, отрезвивший его
и, может быть, заставивший ужаснуться содеянному.
Ошеломлённым выглядел и жрец, с
недоверием и гневом осматривающий потухшие шесты.
Но не таков был Кау, чтобы какой-то
дождик прервал его рывок к цели! Борьба для него была ещё далеко не
закончена.
— Это сделала проклятая
колдунья-эратка, которую предатель Пех подговорил противиться воле
бога! — заорал он, и прежде, чем кто-то что-то успел сказать, со
страшной силой метнул копье.
Услышав его свист над головой,
прервавшийся болезненным вскриком позади, Бхулак похолодел — он был
уверен, что копье попало в Ави. Но разворачиваться и смотреть
времени не оставалось. Его собственное отброшенное Бхегом копье
было далеко, но в руке его словно сам собой оказался топор. Резкий
взмах, и тот, кувыркаясь в воздухе, полетел в Кау, который всё ещё
стоял в позе метателя, со злобной ухмылкой. Она так и не успела
сойти с его лица, когда тяжёлое каменное лезвие врезалось в его
бритый череп. Раздался глухой стук, и Кау рухнул на мокрый песок,
забрызгивая идола кровью и мозгами.