Солнце уже
давно встало. Одеяло и подушка валялись на полу, словно погибшие в
ходе моей ночной битвы воины.
В дверь три
раза постучали.
— Со мной
все в ….
В комнату
ворвался вихрь по имени Джанетта Райн. Я увидела копну маминых
рыжих волос, белый фартук и ее руки, которые настойчиво начали
трясти меня за плечи.
— Тебе
снова снился кошмар? Отвечай, Нина! — Она смотрела на меня с ужасом
в глазах, словно перед ней был какой-то неизвестный в природе
зверь. — Ты звала его во сне! Своего… — Она отвела глаза. — Своего
воображаемого брата.
— Мама-а. —
Я закатила глаза. Мама была сейчас похожа на необузданную стихию,
впрочем, как и всегда. – Мама, это всего лишь сон. Я даже не помню,
что мне приснилось! У меня нет никакого брата! Мы проработали эту
проблему с мисс Морган!
Она села на
краешек стула и удовлетворенно кивнула. Паника на лице сменилась
обычным беспокойством.
— Да-да.
Прости, Нина, я просто за тебя волнуюсь и боюсь, как бы это не
повторилось снова. И все-таки, похоже, два месяца работы с
психологом дали свои плоды.
Она подошла
к окну и раздвинула шторы. Солнечный свет озарил стол из белого
дерева, на котором лежал мой дневник, закрытый на прочный
металлический замок. Хорошо, что мама не знает о том, что я пишу на
бледных фиолетовых листах по вечерам. Никто не знает.
— Нина, я
принесла тебе таблетки, — произнесла мама. Она протянула две белых
капсулы и одну красную. Поставила на стол стакан с водой и
красноречиво на меня взглянула.
Я покорно
засунула в рот таблетки и сделала глоток воды, чувствуя себя
подопытной овечкой.
— Ма,
кажется, из кухни пахнет горелым.
— Ой!
Тыквенный пирог! — Она решительно подобрала подол длинной юбки и с
видом воина, готового к атаке, ринулась на кухню.
Я вздохнула
и выплюнула таблетки, затем кинула их в черную прорезь
копилки-свиньи, стоявшей на столике рядом с кроватью. Эти движения
я повторяла уже на протяжении двух месяцев, они стали чем-то вроде
ритуала.
От таблеток
хотелось спать и путались мысли, поэтому я предпочитала жить в
добром соседстве со своим безумием. Лучше врать о том, что Эрни
никогда не существовал, что я всего лишь несчастный подросток,
съехавший от одиночества.
Я вздохнула
и достала из-под подушки амулет в виде круга с изогнутыми символами
внутри. Рядом с ним лежала коротенькая записка: «Дорогой Нине от
Э.Р.» — единственное доказательство того, что Эрни — не плод моей
больной фантазии.