Оторвавшись от записей, я вновь
задумался о Даре. Её жизнь, вероятно, была немногим лучше, чем
жизнь простого дикаря с Гиркантии. Даже хуже, ведь дикари, в
отличие от служанки, были совершенно свободны. Поразмыслив, я
решил, что Дара нуждалась в чудесах больше, чем они, а значит, я
полечу к ней с небольшим подарком. Вот только выяснить бы, когда
она в следующий раз покинет замок… Что ж, возможно, мне
повезёт.
— Благородная Хасса из рода Эйль, не
передать, как я рада вас видеть в замке Хеннет! Слуги как раз
накрыли на стол. Пройдёмте со мной, — сладким голосом промурлыкала
госпожа Тэрль, увлекая за собой напудренную и разодетую подругу. В
ушах, на шее, на запястьях и на тонких пальцах — везде у госпожи
Эйль, как обычно, сверкали драгоценности. И говорила она
подчёркнуто нежным голосом, но жёсткий взгляд и резкие складки у
рта говорили об Эйль-Хассе больше, чем показное добродушие.
Мне было велено прислуживать за
столом. И я не могла избавиться от мысли, что госпожа Тэрль нарочно
хотела меня помучить. Она ведь знала, что после вынужденного
голодания на воде я успела торопливо съесть на кухне лишь один
небольшой кусок хлеба. А тем временем на белоснежной скатерти
стояли вкуснейшие блюда, какие только мог приготовить наш повар.
Эйль-Хасса была давней подругой госпожи Тэрль, а значит, почётной
гостьей, и её надлежало угостить, как следует.
— Ах, какие цветы вырастил Бади! —
Эйль-Хасса потянулась к источавшим сладкий аромат розам, которые
алели в вазе посреди стола, и с выражением крайнего блаженства на
лице понюхала их. — Прелестно, благородная Сандрена, поистине
прелестно! Одолжите мне вашего садовника, пожалуйста.
Госпожа Тэрль омрачилась и бросила
на меня косой взгляд.
— К сожалению, Бади умер. Несчастный
случай в горах… Теперь цветы выращивает Лина. А ты не стой столбом,
Феолике, положи нашей достойной гостье салата с курицей!
Я молча выполнила приказ, надеясь,
что у меня в животе не заурчит от голода. Госпожа Эйль посмотрела
сквозь меня и воткнула двузубую деревянную вилку в кусочек мяса,
говоря подруге, что времена настали дурные, прислуга не суетится,
стремясь угодить господам, а требует для себя каких-то прав.
— Так ведь сам благородный альгахри
Ниарвен, — вздохнула в ответ госпожа Тэрль, кивая мне на исходивший
паром белый фарфоровый чайник на подставке, — издал указ о правах
слуг… Как будто мы их обижаем! И призвал не только Найварис, но и
остальных драконов быть добрыми — считай, мягкотелыми — по
отношению к людям… или тем, — она выразительно глянула в мою
сторону, — кто из-за своего поведения оказался на той же ступеньке
развития.