Подушка была сырой. Наволочка – жёсткой от соли. Волосы прилипли к щекам, одеяло – к телу. И всё внутри тоже слиплось, сжалось, скукожилось, как бумага, на которую пролили воду.
Я лежала и тупо смотрела в темноту. Не думала – чувствовала: то, что раньше называлось мной, теперь болело целиком. Как тело после аварии. Как душа после падения.
Боль не исчезла с приходом утра. Она просто перешла в другую фазу. Снаружи чуть посветлело, но внутри меня оставалось темно. Не той тьмой, от которой спасает зажжений фонарик, а более глубокой, вязкой, оседающей под кожей, как сажа.
Я лежала, не двигаясь, в той самой позе, в которой встретила первые часы рассвета. За всю ночь я так и не сомкнула глаз.
Думать не получалось. Мысли были слишком прямыми, слишком острыми. Каждая резала изнутри. Я просто лежала и чувствовала: своё опустошение; свою боль; свою инородность.
Комната казалась чужой. Дом – временным. А я – ненужной. Это пространство больше не дышало мной – оно меня отторгало. Тут всё было – его. Его порядок, его мебель, его женщина, его тень.
А я? Я была лишь тенью его тени.
Но у меня ещё оставалась толика самоуважения и решимость. Тихая, будто подрезанная, но всё ещё живая.
К утру я знала точно: сегодня всё должно быть сказано.
______
На кухне было прохладно. Пахло затхлой тишиной, ночной пылью и остатками её духов. Воздух казался чужим. Даже картины на стенах были не моими. Всё будто вывернулось наизнанку: знакомое стало враждебным. Безмолвным. Равнодушным.
Я знала, что Тимур скоро спустится. Он всегда спускался в это время: в костюме, с телефоном, с таким видом, будто он один на этом свете живёт по графику, а все остальные – для фона.
Он выпьет кофе. Может, что-то бросит мимоходом... И уедет.
Но не сегодня, не сейчас. Сегодня у него не получится уйти просто так.
Сегодня я скажу.
___
Утренний свет лег на стол, выхватывая из полумрака крошки, грязные чашки, пустую коробку от макарунов.
Я машинально закинула посуду в посудомойку, включила газ и поставила на огонь турку.
Насыпала молотый кофе, налила воду. Следила, как пузырьки начинают медленно собираться у стенок. Варила, как раньше, по привычке, на двоих: для себя и для него.
Достала из соседнего шкафчика две чашки: чёрную, с золотой надписью «Биг-босс» и голубенькую с вытертым бежевым краем. Разлила ароматную жидкость по кружкам. Поставила обе на стол.