Сидела на кухне. В той же позе. С рукой на столе. И только спустя минуту почувствовала, что запястье горит огнём. На коже багровел след от его пальцев. Багровая полоса. Отпечаток его права. Его силы. Его желаний.
Я смотрела на неё, и в голове крутилась одна мысль:
Теперь не только душа. Теперь ещё и тело.
Он сорвался и решил, что может делать всё, что только пожелает.
Что дальше? Избиение? Плен? Насилие?
Ещё несколько дней назад я бы грудью встала на защиту мужа. Но теперь…
Теперь я поняла, почему «Тимур Альбертович» внушал такой страх сотрудникам и даже паре-тройке партнеров. Почему за всё время, на него не было подано ни одного судебного иска, не было выписано ни единого взыскания.
Секрет крылся не в его порядочности или безупречной репутации. А в том, что мой муж действительно был очень очень страшным человеком.
Страшным и максимально беспринципным.
И мне нужно было как можно скорее из всего этого выбираться.
Иногда самое страшное – это не решиться уйти, а понять, что уйти тебе не дают.
Что каждое твое движение, каждое слово кем-то уже предусмотрено и просчитано.
Что ты больше не женщина, не человек, а объект. Проект. Вещь. Музейный экспонат, к которому приставлена охрана.
Я хотела уйти сразу после его ухода.
Собрать всё, что ещё осталось от меня, сгрести в чемодан и уйти: без сантиментов, без пауз, без «вторых шансов» и без ненужных прощаний. Пока на запястье ещё багровел след от его руки. Пока решимость била во мне неугасающей мыслью, неколеблющимся чувством, всепоглощающим пламенем уверенности в своей правоте. Пока она жгла, не давая уснуть, не давая забыть ночной кошмар, пропитавший всё моё тело от корней волос до кончиков ногтей.
Но я не была одна.
Дарина, с самодовольным видом хозяйки (словно всё здесь уже принадлежало ей), расхаживала по дому, как по подиуму.
И не просто расхаживала. Она следила.
Я быстро поняла, что она не просто так бродит по комнатам. Она постоянно оказывалась рядом. Словно бы каким-то звериным чутьём угадывала, куда я направлюсь. Она наблюдала. Слушала. Ходила за мной по пятам, как кошка, которой пообещали лакомство. Каждый мой шаг будто запускал в ней невидимый механизм: она появлялась в дверях кухни, когда я доставала воду; в прихожей — когда я шла за сумкой; у спальни — когда я просто хотела остаться одна.