Лавка в Кречете была, но самая простая рубашка в ней стоила
почти шестьдесят лёвок, а у Ольши осталось только тридцать две.
Какое-то время она сидела на ступенях крыльца, тупо глядя перед
собой, а потом — как подсказал кто-то: спросила у местного
мальчишки про мертвецкую и там выторговала себе рубашку всего-то за
десятку.
Кровь на тёмном была почти не видна, только ткань стала плотная,
дубовая, и потом её пришлось долго вымачивать в воде. В боку зияла
рваная дыра, но в казарме легко было попросить у соседей иголку с
ниткой. А что в этой одёжке кто-то умер не своей смертью, и его
родня сочла слегка дырявую тряпку недостойной покойника — так у
каждого свои стандарты, и у Ольши они не слишком высоки.
— Нанимать или наниматься?
— Комнату и пожрать.
Ольша лениво подняла голову, сморгнула и снова уставилась в
стол.
В Сером Доме она сидела шестой день. Приходила с самого утра,
отдавала три монеты за кружку сбитня и плошку каши, да так и сидела
в углу до самого вечера. Нанимателей в Кречет приходило немало, но
никого из них не привлекла болезненная на вид девица, пусть и
хорошая огневичка. Нанимали других — крепких, обученных, способных
добавить к магии добрый нож или пистолет. Сегодня её и вовсе
вежливо попросили пересесть в угол, где она и грелась до сих пор,
лишь изредка выплывая из маятной дрёмы.
После единственной ночи в казарме спать она уходила на крышу
одного из брошенных домов, где куталась в мешковину и привычно
грела себя дыханием, не просыпаясь от магии, но и не засыпая из-за
неё до конца. Плескалась над ведром с растопленным снегом,
приходила в Серый Дом и сидела за столом, всё ещё непонятно на что
надеясь.
Или не надеясь даже. Ольше давно сложно было сказать, что она
чувствовала и чувствовала ли вообще хоть что-то. Всё казалось
серым, замыленным.
Может быть, она и приходила сюда только потому, что не понимала,
что ещё делать.
Стул скрипнул, и за её угловой стол грузно опустился тот
странный гость, который пришёл в Серый Дом пожрать. Такие здесь
бывали не каждый день: через Кречет проезжали многие, но
останавливались чаще в домах, местные охотно продавали крышу над
головой и простую еду за весьма умеренные деньги. Но если человек
хочет потратиться зазря, то кто ж ему медик?
Ольша украдкой покосилась на соседа. Он оказался не толстый, как
показалось сперва, а просто очень большой, широкий и мощный. Около
тридцати. Одет он был прилично, в вороте поблёскивала цепочка
жетона.