А за то лишь, что конь мой её не признал — так не факт, что она вообще знает, что это был мой конь.
Может, это просто был тупой челлендж не самых умных подростков? Затаиться в конюшне и для зашкаливающей крутизны кого-нибудь где-нибудь запереть, как в школьном туалете?
На ум приходит Вяземский. В принципе, он испытывает ко мне достаточно сильную неприязнь, чтобы подкупить кого-нибудь для такого вот фортеля.
Или та девица Артема…
Наша с ней стычка на ипподроме вполне себе тянет на повод для неприязни. Она неровно дышит к Тимирязеву, а он отдал предпочтение мне на тот момент.
Но она точно была с ним, в ресторане, да и говорить о ней в присутствии самого Артема я не хочу. Нафиг мне не нужны все эти “моя девушка не такая”. И так тошно.
— Не могу ответить так сразу, — покачиваю головой, чтобы подвести точку в разговоре сейчас, — может, оставите мне ваши контакты, я вам перезвоню.
— Обязательно, — сержант вручает мне визитку, — я тоже позвоню вам, если у нас появятся дополнительные вопросы.
Да что угодно, лишь бы не отвечать на вопросы в компании лишних да еще и настолько неподходящих ушей.
— Выздоравливайте, — на прощанье желает мне сержант и бодрым шагом направляется к металлическим дверям выхода из отделения.
Что ж, человек, который меньше всего меня напрягал, покинул поле зрения.
Остались еще двое.
Ох, я бы тому сержантику еще и приплатила, если б он этих двоих с собой забрал!
Так, как бы их понежнее послать? Вот так чтобы вняли и оставили меня в покое?
Нет, в самом деле.
С чего они вообще решили, что могут взять и припереться по мою душу? Один - бывший друг, решивший, что мои чувства для него - какая-то плохая шутка, второй - мои недоотношения, выбравшие другую женщину для своих хотелок.
Пока я облекаю свои матерные мысли в цивильную формулировку, Артем разворачивается от окна вполоборота, и я даже вздрагиваю, узрев на правой стороне его челюсти внушительную ссадину.
Это еще что за?...
С лошади упал?
Пассия норовистая оказалась?
— Может быть, ты свалишь уже наконец? — резко роняет он, и я сначала удивляюсь, с чего бы такое хамство — я вроде на больничном, а не на Гавайях с чемоданчиком уставного капитала клуба. А потом понимаю, обращались не ко мне.
— А может быть, свалите вы, Артем Валерьевич? — прохладно, но с весьма ощутимым вызовом интересуется Ник.