Что ж, проведем этот разговор на понятном моему собеседнику языке.
— Вчера было? — я прямо смотрю в лицо Артема, стискивая зубы.
Ответ я знаю, и знаю, что больно все равно будет.
И все как я и думала — он плотно стискивает губы, а потом — коротко кивает.
Что ж, спасибо, что без вранья.
— Ну так и почему мы все еще об этом разговариваем? — улыбаюсь я через силу. — Я не ваш вариант, Артем Валерьевич, это было очевидно.
— Не существует никаких “моих” вариантов, — Тимирязев резко дергает головой, — есть ты, и я постоянно о тебе думаю. Каждый день. Я прошу у тебя прощения за вчерашнее. К тому же, я ведь тебе ничего не обещал. Ты не пришла на свидание, я имел право...
Он затыкается на полуслове, заметив и мою болезненную гримасу, и сам поняв, что понесло его совсем не в ту степь.
— Я не буду той, кто лишает вас каких-то прав, Артем Валерьевич, — я ежусь, снова скрещивая руки на груди, —давайте не будем терять вашего драгоценного времени. Я буду только вашим администратором. Больше мне ничего не надо.
— Моим администратором? — неожиданно кисло проговаривает Артем. — Или администратором Ольшанского?
Вопрос звучит ужасно странно.
— А что, есть разница?
— Оказывается есть, — глаза Тимирязева неожиданно остро вспыхивают, — особенно с учетом того, что очевидно лично мне. О том, как ты смотришь на него. Как он на тебя. Между вами явно не закрыто много личных вопросов. Что странно, с учетом его близящейся свадьбы.
Пару секунд я молча смотрю в светло-ореховые глаза Артема и пытаюсь понять, что мне на это отвечать.
А потом понимаю — ничего. Ничего мне тут не нужно отвечать, нужно развернуться и уйти нафиг.
Мужчина, выбравший другую женщину, пытается лезть в мою запретную зону, и более того, решил, что имеет право меня судить. А дальше что? Угрозы?
Будешь со мной или...
— Наш разговор не окончен, — слышу я за спиной жесткое.
— Окончен, — бесцветно отрезаю я и закрываю за собой дверь.
К черту!
Я иду к своей палате под дивный звон в ушах. Меньше всего я ожидала от Артема вот таких вот предъявлений. Он казался другим. Казался — ключевое слово, пожалуй.
— Энджи, — я вздрагиваю и понимаю, что шла по коридору практически вслепую — ничего не видя перед собой.
Удивительно ли, что я почти впилилась в Галину Дмитриевну, свою лечащую врачицу. И только шагнувший мне наперерез Ольшанский успевает меня перехватить до столкновения.