Так им, моим милым учителям, понравилось моя шустрая экзаменационная речь, а по своей сути, представление клоуна.
Но учительница английского заявила твердо:
«Сергей часто пропускал занятия, лоботрясничал, не всегда готовил домашние задания и больше четверки не заслуживает».
На том и сошлись. Я уходил в приподнятом настроении.
Это было тогда в школе, а тут – институт, все намного серьезнее. Преподаватель смотрела на меня, как на спортсмена, взявшего разрешения на досрочную сдачу экзамена. Видно, надо куда-то выезжать на боксерские соревнования. Пришел тут студент с пустой головой за оценкой. Она оказалась права на все сто процентов. Мои знания находились на уровне ниже плинтуса. Пыталась она тянуть меня «за уши», но окончательно разочаровавшись, отдала мне зачетку и велела приходить вместе со своей группой по установленному расписанию.
Я был подавлен. Мне было стыдно перед этой, находящейся в трауре, женщиной. Она только что похоронила мужа, погибшего в ДТП, и была на работе. А я ведь тоже, как на работе… Для студента учеба – это та же работа. Здесь он формирует и начинает прокладывать свой путь, определяя вектор его движения. Будет он в дальнейшей жизни отличником или троечником? Помчится к высоким и ярким вершинам жизни или будет влачить жалкое состояние и прозябать в скучном болоте серых будней?
«Какой она ответственный человек, а я разгильдяй», – ругал я сам себя. С этого момента я решил, что выучу и сдам все сам. За помощью к нашему любимому куратору, замдекана Виктору Яковлевичу Баденникову, обращаться не буду.
Меня опять понесло, но уже в другую, правильную сторону. Больше месяца я напряженно занимался. Мой словарный запас пополнялся, я уже знал более трехсот английских слов и фраз по общественно-политической тематике. Читал и переводил без словаря тексты из газет «The New York Times», «Morning Star» и некоторых других. У меня появилась уверенность в себе, мне было не стыдно идти на экзамен к прекрасной женщине – преподавателю, перед которой недавно так «стрёмно облажался».
И вот я на экзамене.
Я с огромным любопытством следил, как меняются глаза моего преподавателя. Сначала они были снисходительно-пренебрежительными, потом по мере моих ответов, заинтересованными и пытливыми. Она сначала думала, что я между газетных строк карандашом записал тексты переводов, поэтому бойко читаю, давала мне свои английские газеты.