Сидя в позе лотоса с вывернутой, перекрученной лодыжкой и скрученными в узел бедрами, с нахмуренным лбом, я пыталась прислушаться к тому, что говорила Фрэн, хоть ничего и не понимала. Я также тайком ловила свое отражение в зеркале. Мне хотелось знать, похожа ли я хоть чуточку на Элизабет. В зеркале выглядела я неплохо, довольно йогично, между прочим.
– Закройте глаза, – велела Фрэн. – Хватит смотреть в зеркало. Просто почувствуйте позу. – Черт! Как она узнала, что я подсматривала в зеркало? – Одна из восьми ветвей йоги – пратья-хара, – продолжала она. – Это вовлеченность чувств вовнутрь, наблюдение за происходящим внутри. Осень – прекрасное время для практики пратьяхары, ведь год умирает. – Я, кажется, уже говорила, что Фрэн очень любила всякие сравнения с временами года. – Когда будете выполнять остальные позы на сегодняшнем занятии и потом, когда выйдете в реальный мир, попробуйте попрактиковать пратьяхару. Чувствуйте изнутри, а не судите по внешнему и не замечайте лишь внешнее. Просто попробуйте.
К заданиям Фрэн я относилась так: как скажете. Она была моей преподавательницей, красивой, умной преподавательницей с отменным чувством юмора, которая к тому же умела садиться на шпагат. Так что я ей доверяла. Однако ее слова о вовлечении чувств вовнутрь были для меня непонятными, как расчеты в иностранной валюте. Монетка, которую протягивала мне Фрэн, могла быть финской или даже древней этрусской; я понятия не имела, как ее потратить. Но знала, что какая-то ценность у нее должна быть, что где-то она в ходу.
И я решила притвориться, что знаю, до поры до времени.
– Вы, современные девушки, так серьезно ко всему относитесь, – говорила моя мама. – Вы слишком строги к себе. Вот когда наши дети были маленькими, мы не волновались так из-за всякой ерунды. Мы умели хорошо проводить время.
Я пекла банановый пирог для Люси – завтра ей исполнялся год. Домашний пирог, казалось мне, правильнее покупного, а бананы – правильнее шоколада. Мама тем временем сидела за столом и пила вино из бокала.
– Еще бы ты не умела хорошо проводить время, – ответила я, раздавливая банан на дне большой миски. Кухня наполнилась приятным запахом грязной коробочки для школьных завтраков. – Тебе же было лет двенадцать, не больше, когда ты нас родила. Ты ходила на вечеринки и напивалась, потому что в молодости все так и делают. А я не молодая, я уже старая.