Бакасана – красивая поза, глаз не оторвать. Точка опоры в ней изменчива, вес тела то и дело смещается. Она требует подготовки. Можно предположить, что мама делала следующие подготовительные шаги. Села на корточки. Поставила ладони на пол перед собой. Согнула локти и устроила колени чуть выше локтей. Сместила вес с ног на руки. Стопы приподнялись над полом. И вот она делает бакасану! Она летит. На лице торжество, даже самодовольство, пожалуй. Видели бы вы ее лицо – она как карточный шулер, чей трюк удался.
На заднем плане стоит мой долговязый папа, облокотившись о стол, сложив руки на груди и вытянув ноги. У него добродушный вид, но мамины трюки явно не производят на него впечатления. И уж точно он не собирается пробовать их повторить.
На этом снимке – всё, что вам нужно знать о моих родителях периода 1970-х. Моя мама взлетает, как ворон. Папа остается на земле. Когда я была маленькой, все мамы стали уходить. Мама Гретхен купила деловой костюм, а потом нашла работу, куда можно было бы в нем ходить. Мама Дженни стала пить много вина, а потом оставлять Дженни и Пита на выходные с няней, у которой были шелковые волосы и босоножки на платформе. Мама Натали, хоть мы и считали ее древней, сбежала со студентом-старшекурсником.
Моя же, приготовившись взлететь в бакасане, осуществила свое намерение на барбекю с зажаркой целого молочного поросенка. Ну и место выбрала, надо сказать. В 1970-е молочные поросята были в моде. Мы пошли на это сборище, потому что все ходили. В то время мы жили в своего рода коммуне, состоящей из людей, среди которых выросла моя мать в северном Сиэтле. Все они относились к одному приходу. Компания постоянно расширялась – появлялись дети, новые друзья, коллеги с работы заходили домой, чтобы принять участие в пивных марафонах с кувшинами вина. Владения католического прихода росли, подминая под себя всё больше людей с лихой беззаботностью, свойственной ирландцам.
Муж подруги моей матери владел компанией по производству водных лыж, и управляющий его магазина решил зажарить целого поросенка. Мы пошли вместе – брат, мама и я. Папа теперь говорит, что, кажется, тоже был на той вечеринке, но я такого не помню, а может, не хочу вспоминать. Слишком уж сложно всё сопоставить.
Нам с братом сказали, что мы идем на вечеринку хиппи. Хиппи вызывали у нас неподдельный интерес. Это были те ребята, что собирались на Пятнадцатой авеню, на местами облысевшей лужайке перед Вашингтонским университетом. Мы называли ее «хипповской лужайкой» и всё время упрашивали родителей, чтобы те прокатили нас мимо. Хиппи были смешные на вид – у них у всех были длинные волосы, и обычно они одевались в фиолетовое. «Хиппи!» – кричали мы, завидев одного, как любители пернатых, заприметившие редкий птичий экземпляр. А теперь вот нас пригласили на барбекю с хиппи. Мы сможем ходить среди настоящих хиппарей!