– Эй,
полосатый, ты чего зачастил нужду справлять, точно дед старый? –
едко цедит он, завидев меня. – Никак приболел?
– Ты б
поменьше языком чесал, да побольше пил! – огрызаюсь я, лихо
передразнивая говор Солнечной долины.
– Никак во
мне сомневаешься? – прищурившись, блондин хватает непочатую бутыль
и, ахнув горлышко об стол, разом опрокидывает её в
глотку.
Не желая
ударить в грязь лицом, повторяю его ухватку. Хлещу крепкое вино,
создав в глубине рта заслон из растения, что должно впитать в себя
всю жидкость. Поди различи в этом бедламе!
Держусь
своей роли, стараясь не углубляться в темы, где могу себя выдать.
Впрочем, это не так уж сложно - здесь всех занимает лишь извечное
"кто кого перепьёт да переблудит". Под хмельные россказни я
исподволь разведываю, не состоят ли собутыльники в Братстве, но те
или не имеют к нему отношения, или скрывают правду.
Вдруг в
зале повисает зловещая тишина. На пороге, корчась от гнева, стоит
давешний коротышка – дружок покойника. Обводя всех мутным взором,
он разражается бранью пуще прежнего:
– Тигр,
ублюдок полосатый! Сучий потрох! Ты как посмел, а?! Думал, не
замечу?! Ну, держись, жизнью заплатишь!
– Да
угомонись ты! – бросаю на задиру нарочито хмельной взгляд. –
Набрался до чертей и мерещится всякая дребедень. Пить ни хрена не
умеешь!
– Это я-то
не умею? – взвивается коротышка, потрясая увесистым кулаком. – А
ну, глянь сюда!
Он
разжимает ладонь, являя взору пару игральных костей.
– Знаешь,
что это за хреновина? Я, когда ты отлучился, на твоё место присел
да там её и приметил. Ты ж вечно эти змеиные глазёнки выкидывал.
Никак сжульничать удумал?
Коротышка
швыряет костяшки на стол. Те, подпрыгнув, замирают единицами
кверху.
– Ещё разок
сделать? – ухмыляется он, снова подбрасывая игральные
кости.
Исход тот
же – змеиные глаза смотрят в потолок.
– Что
скажешь, а, Тигр? Ишь, как тебе везёт! – бесится низкорослый, шаря
по поясу в поисках оружия, но тщетно.
Тогда, сжав
кулаки, он надвигается на меня с открытой угрозой. Белобрысый
верзила пытается встрять, развести нас по углам, но я легко
отодвигаю его с пути. Блондин плюхается обратно на диван, а я
поднимаюсь навстречу недругу.
Чжан, а
именно так зовут недоумка, как мне удалось узнать за этот вечер,
пыхтит раздувшимся кузнечным мехом, буравя меня злобным прищуром. Я
невозмутимо беру со стола чашу, плескаю туда вина и вручаю
коротышке. Приобняв его за плечи, проникновенно шепчу: