– Не сходил в медпункт? – Хохотнул еще один пацан, сидевший на
соседнем ряду, ровно напротив нашей с Максом парты. – Сегодня ему
это не так сильно необходимо. Он, вроде, даже трезвый...
Антон…Антон Кашечкин. Его тоже помню. Он все время цеплялся ко
мне. Хотя…ладно, чего уж там. Это я все время цеплялся к нему,
потому что раздражал меня этот Кашечкин неимоверно. Зубрила,
отличник. Ему, по-моему, как раз нравилась Деева. Вот он перед ней
и ходил павлином. Распушит хвост и давай выпендриваться.
Сейчас по той же причине разоряется. Придурок... Еще прическа у
него такая... ммм... прилизанная. Рубашечка отглаженная. На брюках
– стрелочки. Даже пионерский галстук выглядит так, будто его только
что из-под утюга вытащили. В нагрудном кармане виднеется кончик
маленькой пластмассовой расчески. Мамкин гений, блин.
– Кашечкин! Ты говоришь об учителе! Совсем, что ли, не
соображаешь?! Владимир Владимирович, он...– Учительница музыки
замолчала, заметно стушевавшись.
Наверное, поняла, с таким жаром за простого коллегу не
заступаются. Даже детям это понятно. Потому что некоторые
одноклассники многозначительно заулыбались.
Вот ведь, какие дела. У нас все были, похоже, повально влюблёны
друг в друга. А я и не замечал тогда этого. Хотя, я до хрена чего
не замечал...
– Не отвел Алёшу, я вот о чем! Антон, это, между прочим, не
шутки. У Петрова вполне может быть сотрясение мозга! – Валентина
Ивановна посмотрела на весельчака с укором.
Впрочем, сквозь толстые стекла ее очков, любой взгляд будет
выглядеть укоряющим или глубоко страдательным. Там такие линзы,
можно костер спокойно поджигать при пасмурной погоде.
– Да конечно! – Буркнул
Кашечкин, затем, понизив голос, добавил. – Чему там
сотрясаться?
– А в лоб? – Тут же
среагировал Макс.
Он сидел возле окна, я –
возле прохода. Поэтому Максу пришлось отклониться назад, чтоб
выглянуть из-за моей спины и показать Кашечкину кулак.
Валентина Ивановна на бубнеж пацанов внимания уже не обращала.
Учительница вскочила, побежала ко мне и начала яростно трогать мою
голову. Да, я не ошибся. Яростно. Потому что она так трясла меня,
поворачивала и теребила, что даже если "сотряса" не было, велика
вероятность, теперь он, возможно, есть.
– Валентина Ивановна, все хорошо. Не беспокойтесь. – Я осторожно
вывернулся из ее рук, а потом даже отодвинул стул, едва не
припечатав Макса к стене.