Но лица были, и много. Из Советников
присутствовали сам дядя Федор Николаевич, министра внутренних дел
Кутайсов, даже глава «Четверки» Мещерский почтил заседание своим
присутствием, хотя я не понимал, ему-то зачем. Шереметева,
разумеется, тоже присутствовала, а рядом с ней расположился
министра императорского двора Голицын. Ну и без Рюмина, конечно, не
обошлось — секретарь на то и секретарь.
Здесь же присутствовали Павловичи —
глава семьи Дмитрий Павлович с наследником — и оба явно удивились
нашему с матушкой появлению. Кати устроили по правую руку от
Шереметевой, видимо, чтобы пух и перья не долетали.
Нам достались свободные места в
конце стола.
— А они-то здесь зачем? — возмутился
Дмитрий Павлович.
Шереметева позволила себе кривую
улыбку.
— Затем, ваше высочество, что
Алексей Иоаннович был непосредственным участником процесса. Это я
настояла на том, чтобы Совет пригласил их светлостей на
заседание.
Мне показалось, что между старшим
Павловичем и Шереметевой сейчас начнет искрить воздух. Что ж, глава
Спецкорпуса явно выбрала строну Катерины. Оно и неудивительно.
— С вашего позволения, я задам
несколько вопросов его светлости, — Федор Николаевич уставился на
нас.
Матушка кивнула, а я поднялся,
чувствуя себя почти что на судебном разбирательстве. С них бы
сталось поднести мне священную книгу для клятвы. Но в наших краях
это не практиковалось — отчего-то до сих пор наивно считалось, что
аристократ обязан говорить правду и только правду. Впрочем, статья
за лжесвидетельствование в законе все же была.
— Вы готовы, Алексей Иоаннович? —
спросил дядя.
— Конечно, ваше императорское
высочество.
— Верно ли мы истолковали заявление
Екатерины Дмитриевны о том, что она заручилась вашей помощью, чтобы
тайно выбраться из дома?
Я кивнул.
— Верно. В указанное время я заехал
за Екатериной Дмитриевной и отвез на автомобиле, принадлежащем моей
семье, в здание Спецкорпуса.
— Ты ее выкрал, гаденыш! — взревел
оскорбленный отец. — Выкрал и опорочил честь моей дочери!
Я с недоумением уставился на
старшего Павловича.
— Прошу прощения, я понимаю, что мы
не в суде. Но все же кто в этом зале уполномочен задавать вопросы и
делать выводы?
— Дмитрий Павлович, вам будет
предоставлено слово, — вздохнул дядя. — Сейчас мы намерены уточнить
детали у его светлости.
Да уж. Судя по виду дядюшки,
Павлович его уже достал. И это явно была не первая вспышка гнева.
Ну а я — главный раздражитель.