— Пожалуйста, возьми все эти
карточки и сверься со списком гостей, — распорядился я с
молчаливого согласия матушки. — Вычеркни всех, кто отказался
прийти, и предоставь реальный список.
— Конечно, ваша светлость. Десять
минут.
Я мельком взглянул на матушку и
понял, что случившееся стало для нее ударом. Она стойко их
переносила, но это не означало, что ей было все равно. Наоборот, ее
переполняла обида, которую она едва могла сдерживать.
— Ваша светлость, — обратился я к
отцу. — Я слышал, сегодня подают винтажное шампанское из
эксклюзивной коллекции Голицыных. Мне думается, один бокал матушке
сейчас не помешает.
Отец приподнял бровь, но задавать
вопросов не стал. Понял, что я хотел переговорить с матерью
наедине.
— Сейчас распоряжусь принести нам по
бокальчику.
Едва он скрылся в соседнем зале, я
положил ладонь на руку матери.
— Еще можно выкрутиться.
— Каким же образом?
— Если я все правильно понял, это
негласный бойкот. То есть свет сам так решил без каких-либо указов
императора или советников. Потому что против нас никаких обвинений
нет.
— Разумеется, Алексей. Но это не
облегчает дела.
— Отнюдь. Это просто вопрос влияния.
Павловичи показали свое влияние, дав понять, что их связи с высшими
кругами крепки. Но стоит помнить, что Павловичи — лишь дальняя
побочная ветвь. И это ничего не значит по сравнению со знаком
внимания от государя.
— Алексей! Ты в своем уме?
— Вполне.
Еще с девятнадцатого века — эпохи
самых пышных балов, маскарадов и приемов, сохранилось много
традиций. Аристократия вообще оставила многое почти неизменным с
позапрошлого столетия. В частности, светский этикет.
Если какую-либо особу отлучали от
двора, автоматом закрывались и двери всех аристократических домов.
Человека никуда не приглашали и не являлись к нему с визитом,
поддерживая позицию государя. Особенно в столице.
Оказавшись в подобном вакууме,
оставалось либо запереться в своем особнячке или уехать в другой
город. Впрочем, даже это не всегда помогало, ибо новости об опале
рано или поздно доходили даже до глубинки. Свет же всегда смотрел
на государя: как он решит, так и будут подыгрывать. Это правило
оставалось незыблемым уже долгие годы.
Но у этой медали была и обратная
сторона.
Если государь снисходил до
присутствия на каком-нибудь балу или приеме, то такой знак внимания
считался в свете крайне важным. Так император выражал свое
расположение конкретному Дому, и свет был обязан его поддержать.
Иначе был риск навлечь негодование государя уже на себя.