— Не надо, — нахмурился пристав. —
Понимаю, что правы вы…
— И ладно, что понимаете, господин
пристав, потому что не придумал, к чему бы еще
придраться.
Ухтомский захохотал, покачал
головой:
— Жук ты, ваше благородие. Ох, ну и
жук! Довел старика до сердечных колик.
— Городовым своим взбучку дайте, но
особо не увлекайтесь, — попросил я. — Нам еще с ними работать, а
Егорушкин со Смирновым мне живые нужны. Василию Яковлевичу сами
докладывайте.
Ухтомский обрадовался. Одно дело, если
следователь выскажет претензии исправнику – мол, плохо полицейские
поработали, другое, если сам пристав. Тут они разберутся
по-семейному. Из-за Егорушкина малость обидно. Его же прочат в
сменщики, а тот лопухнулся. Но не все сразу. Впредь умнее
станет.
— Господину исправнику обо всем
доложу, — пообещал пристав и деловито спросил: — Этих, Сизнева с
Парамоновым в город везти?
— Пока не надо, — отмахнулся я. Какой
смысл? Придется самому ехать в деревню. Там и допрошу.
Вздохнул:
— Чувствую, поганое дело. Как
говаривал мой коллега Литтенбрант – если виноваты все, значит, не
виноват никто.
— Это точно, — согласился пристав. — А
с Петром, то есть, с господином Литтенбрантом Петром Генриховичем,
мы когда-то в конной страже вместе служили. И был у нас случай в
селе Коротово, когда тамошние мужики конокрада не просто убили, а
подкоренили.
— Подкоренили — это как? — не понял
я.
— Да очень просто, — охотно пояснил
пристав. — Если конокрада ловят, его не бьют, только связывают.
Выбирают старое дерево, подкапывают его с одной стороны, ваги
вставляют. Видели когда-нибудь, как старые пеньки
выкорчевывают?
— Представляю, — кивнул я.
Мы с отцом как-то выкорчевывали на
даче старый пенек, замучились. Зато на собственном опыте получили
представление о подсечно-огневом земледелии.
— А здесь не пенек, а целое дерево, —
продолжил пристав. — Но его до конца не корчуют, а так, чтобы
только корни с одной стороны поднять. Корни подняты – под ними яма.
Конокрада туда посадят, а дерево на место поставят.
— Сурово, — оценил я жестокий нрав
жителей села Коротово.
— Это точно, — согласился пристав. — В
наших краях так панов польских казнили, которые в Смутное время
народ грабить приходили. Потом, кое-где, конокрадов подобным
образом стали наказывать. Бывало, что злодей под корнями, несколько
дней помирал. Стонал — на крик уже сил не было.