Спасибо батюшке, что не упек меня в
судебные приставы.
Откуда же вертится – Павел
Знаменский[1]? Нет, не вспомню.
— Еще бульончика принести? — заботливо
спросила хозяйка, заметив, что чашка опустела.
— Можно, а еще хлеба кусочек, но лучше
— кусок.
Аппетит вернулся, значит – жить
буду.
— Девчонки откуда узнали, что я
заболел? — подумал вслух.
Наталья Никифоровна, успевшая отнести
пустую чашку и вернуться со стаканом в подстаканнике,
усмехнулась:
— Иван Александрович, кто из нас
следователь? Держи-ка стакан, но пей осторожно – горячо.
Прихлебывая мелкими глотками
обжигающий чай, пришел к выводу, что тайны никакой нет. Окружной
суд — контора небольшая, все на виду и то, что следователь
Чернавский заболел, узнали все и сразу. Титулярный советник
Виноградов, вернувшись со службы (или на обед зашел), поделился
новостью с домочадцами, а Татьяна сразу же поскакала к подружке.
Потом девчонки решили организовать спасательную экспедицию,
смородину у тетки отжали.
Так просто, что даже
неинтересно.
Выпитый чай потребовал выхода.
Покряхтев, принялся вставать с постели.
— Куда это ты собрался? —
поинтересовалась хозяйка, словно, и на самом деле не понимала –
куда мне надо.
Нащупывая тапочки, сделал
неопределенный жест в сторону двери.
— И куда вспотевший пойдешь? Я тебе
бадейку принесу, на нее и сходишь. Раньше у меня горшок был, так
квартиранты расколотили.
— Щаз, — хмыкнул я.
— Вынесу потом, что такого?
В ответ я что-то прорычал. Еще не
хватало, чтобы женщины за мной горшки выносили.
Слегка «штормило», но сумел дойти,
вернулся, осознавая, что снова начало колотить. Залез под одеяло,
укрылся с головой. Знобит, елки-палки.
— Я тебе говорила, иди на бадейку, —
укоризненно сказала Наталья Никифоровна.
— Еще чего, — пробурчал я и
огрызнулся. — В последний раз на горшок ходил лет двадцать назад.
Нет, двадцать пять.
— Сколько? — переспросила хозяйка. —
Иван Александрович, ты, точно бредишь.
Озноб потихонечку отошел, я высунул
из-под одеяла вначале нос, потом всю голову. Не стал спорить с
хозяйкой:
— Ага, брежу, или бредю, фиг с
ним.
— Слушайте, Иван Александрович, давно
вас спросить хотела, — перешла Наталья Никитична на официальный
тон. — Что у вас за словечки такие? То фиг, то пофиг, а то и
нафиг?
— Это у меня от недостатка воспитания
и внутренней культуры, — нахально ответил я.