Ну а в свободное время я
практиковался в тайном искусстве. Учился тянуть небесную силу,
пытался направлять её к солнечному сплетению и выбрасывал, попутно
формируя по исходящему меридиану в правой и левой руках. О
внутреннем зрении тоже не забывал, и всякий раз, когда от усталости
падал на шконку, то погружался в созерцание собственной ауры. С
каждым днём это получалось всё легче и быстрее, я неизменно
различал какие-то новые оттенки оранжа, пурпура и фиолета с уходом
в черноту.
Черти драные! Меня и вправду
прокляли! Прокляли два драных раза!
Пурпур особых опасений не вызывал, а
вот ростки фиолетовой кляксы, пусть пока что полупрозрачные и едва
видимые, дотянулись уже до середины бедра, и ничего хорошего мне
это обстоятельство не сулило. Пытался воспользоваться советом
Первого, но сколько ни пыжился, воздействовать на муть в
собственной ауре так и не сумел.
— Уплотняй силу! — посоветовал сосед.
— Концентрируй и гони волной! Не дави, а бей!
Уплотняй и бей, ха! Чуть дурачком не
стал, попытавшись! Когда только начинал практиковаться в ударном
приказе, и то не так больно было. Едва не разорвало! А толку —
ноль!
— Нет, тут нужна полноценная закалка
тела и духа, — со вздохом признал Первый.
— И как же мне закалиться?
— Без доступа к источнику силы?
Никак.
С трудом удержался тогда, чтоб не
послать соседушку куда подальше.
— Ну ты уж придумай что-нибудь! —
потребовал я. — Зря, что ли, половину приюта шагами перемерил?
— Чудес не бывает!
— На днях ты утверждал обратное!
Но нет, чуда не случилось, и вместо
вычищения из себя проклятий я шибал, шибал и шибал клятый навесной
замок. Клятый и заклятый. За седмицу приноровился попадать по нему
раз или два из полудюжины попыток, но железяка моих потуг словно не
замечала и даже не вздрагивала. А вот отдачей в ответ так и
прикладывало!
Плевать! Сдаваться я не
собирался!
Дальше меня задействовали на
отработке приказа «ниц!». В первый раз показалось, будто небо на
плечи обрушилось. Удар был столь силён, что я не устоял на ногах и
рухнул на пол, а встать уже не смог — так придавило к половицам,
даже дышать только через раз получалось.
Я сразу сообразил, что это не
самостоятельный приказ, а всего лишь сочетание удара и отторжения:
первый вколачивал в землю, второе не позволяло встать.
Отгораживаться от падавшей на плечи тяжести было несподручно из-за
того, что никак не получалось угадать нужный момент, а мои попытки
хитрить и смещаться из стороны в сторону Заруба пресёк, протянув
поперёк хребта тростниковой палкой. Пришлось отрабатывать
растянутую по времени версию защитного приказа — в итоге едва с ног
не валился просто от одной лишь усталости.