Что самое поганое — неофиты не просто
тренировались на мне, теперь они горели желанием сквитаться за
прошлые неудачи и били изо всех сил. Не просто не сдерживались, но
пытались прыгнуть выше головы. И у кого-то это даже получалось.
Я ждал какой-нибудь пакости от Овода
и его конопатого дружка, которые занимались в одной группе с
другими перестарками, но эта парочка в присутствии наставника и
Зарубы никаких фортелей не выкидывала и держалась ниже травы тише
воды, а вот какой-то гадёныш из молодых да ранних приложил до
хруста в спине. Самостоятельно подняться не вышло — не могу
сказать, будто ноги отнялись, но всякая попытка пошевелиться
вызывала столь острые вспышки боли, что начинал проваливаться в
забытьё.
Франтоватый наставник разочарованно
вздохнул, а вот Заруба неожиданно оказался таким исходом безмерно
доволен.
— Поглядите-ка на эту размазню! —
впервые обратился он к аудитории в присутствии коллеги. — Путь
тайных искусств — это путь боли! Только переступая через себя и
ограничения жалкой плоти, можно стать кем-то действительно великим!
А хныкающих от уколотого пальчика неженок… Нет! Их даже не на дуэли
убьют! Их прикончит собственный талант! Очищение — это больно!
Формирование ядра — очень больно. Преломление — чертовски больно!
Об остальном и не говорю. А цена ошибки — безумие или смерть!
Но слова словами, а в госпиталь меня
уволокли на носилках. Занимали владения врача всего лишь несколько
комнат, в приёмный покой он вышел облачённым во всё те же белый
халат и смешную шапочку.
— Ну-с, и что тут у нас?
— В спине хрустнуло, — сипло выдохнул
я, когда меня перевалили с носилок на хирургический стол. —
Больно…
Врач глянул на Зарубу.
— И как зарекомендовал себя наш юный
друг?
Друг?! Да я бы лучше с бешеными псами
закорешился, чем с вами, черти драные!
Заруба задумчиво потёр
подбородок.
— Исцели его, пожалуй. Всё же две
седмицы продержался.
Не будь мне так худо, точно бы в
голос выругался. Что значит: «исцели, пожалуй»? Как так: «пожалуй»?
Получается, могли сразу в расход списать?
Твари!
Зубами я заскрежетал уже не от боли,
а исключительно из-за охватившего меня бешенства. А потом словно
зелёная волна накрыла. Чужая сила накатила и схлынула, оставив
после себя едва уловимый аромат разогретых солнцем трав, но ломать
меня отнюдь не перестало. Не сработало, что ли?