Туманница чуть скривилась, в воздухе появилась трехмерная
голограмма, быстро заполнилась туманом наноматериала, который
мгновенно затвердел в заданной форме, и я стал обладателем ещё
одного набора посуды.
В новой кастрюле вода вскипела в считанные минуты.
Эх, сюда бы лаврушки, картошечки, лучка… или хотя бы соли.
Попробовав своё варево, задумался. Сильно задумался.
Есть безвкусную рыбу малоприятно и малополезно. Но соли просить
страшно. Эта блондинка синтезирует, с неё станется.
Хотя, соль же, простейший хлорид натрия, что там можно сделать
не так?
Задумчиво посмотрел на первый образец кастрюли.
Черт её знает, она талантливая. Проще самому выпарить, благо
соленой воды — целое море. Или не проще? Ведь химически чистая соль
безвредна, а в этой морской неизвестно какие примеси останутся.
Блин, и так риск, и так риск.
Ещё минуту помучившись сомнениями и сжевав безвкусный кусок
рыбы, я вздохнул:
— Конго, людям необходима соль, около десяти граммов в день.
— Соль? — снова экранчик и недовольный взгляд.
— Ну да, соль. Хлорид натрия. Можешь сделать?
Выражение лица у неё стало как у всемирно известного художника,
которого дергает за рукав ребенок, вопрошая: «дяденька, а ты можешь
квадратик нарисовать?», и на небольшом участке палубы немедленно
возникла горка белого порошка. Которую столь же немедленно сдуло
ветром.
Тяжело вздохнув, я проводил взглядом быстро рассеивающуюся белую
полоску и повернулся к экрану, успев заметить на лице Конго
безмерное удивление, затем, секундное смущение, которое тут же
сменила холодная отстраненность. Мол, ничего такого, просто
эксперимент был.
Вместо порошка на палубе сформировался стаканчик. С
крышечкой.
— Спасибо, — кивнул я в сторону исчезнувшего экрана.
Ну, блондинка, что с неё возьмешь.
Настроение у Конго было на редкость отвратительным. Раздражало
буквально всё: зеркальная гладь моря, рыскающее на курсе ремонтное
судно, сопящий в метре человек, а самое главное —
неизвестность.
Её соединение шло в квадрат, где сейчас бестолково кружили
эсминцы 1-й эскадры. Бестолково, потому что их лидер — тяжелый
крейсер «Майя» — перестал отвечать на запросы. Точнее, согласно
информации сопровождавших его кораблей он вообще отключил все
системы и сейчас просто дрейфовал посреди моря, без каких-либо
признаков жизни. Ещё точнее, почти без признаков, поскольку один
всё же присутствовал: на переданном с эсминцев изображении был
отчетливо виден силуэт ментальной модели находящейся на полубаке
безмолвного корабля.