В конце концов сердце волоокой и загадочной красавицы, к вящему
удивлению всего населения лагеря, удалось завоевать взбалмошному
парню Кольке по прозвищу "Шпала", который был ее полной
противоположностью. Ничего загадочного в нем отродясь не бывало.
Колька нередко дрался, курил (но умудрялся мастерски шифроваться от
вожатых), говорил только о футболе и ни о чем другом, а в школе он
едва-едва успевал учиться на тройки и дважды оставался на второй
год, поэтому к пятнадцати годам дошел только до седьмого
класса.
Робкие Колькины ухаживания за местной мегазвездой начались
просто: он решил подкатить не нагло, напрямую, а через самого
милого малыша лагеря - первоклассника Саньку Девятова, который
поразительно напоминал Ленина с октябрятской звездочки. Местный
хулиган слоняющегося без дела малыша и сказал:
— Вику из второго отряда знаешь? Да не дрожи, не трону.
— З-знаю, - заикаясь, ответил малыш, утерев веснушчатый носик
ладошкой. - Она в корпусе по соседству живет.
— Молодчина. Эту записку передашь ей, как увидишь. И вот это
ещё, — и сунул пацану в руки занюханный букетик из полевых цветов и
трав.
— А чего сам не передашь? - полюбопытствовал малой, осмелившись
и удостоверившись, что леща ему не отвесят.
— Не твое дело. И не думай, что я за просто так. Вот, держи
жвачку и дуй, куда тебе сказали.
Обрадованный малыш мигом запихнул жвачку в рот, точно опасаясь,
что Колька ее отнимет, и пулей понесся искать Вику. Та, получив
букетик, внезапно оценила неожиданный ход и потихоньку начала
подпускать к себе Кольку. Как сказала бы Гузеева на передаче "Давай
поженимся", "у нас сложилась пара". Колька и Вика стали ходить на
свидания.
Остальные пацаны, увидев, что мегазвезда лагеря точно занята до
конца смены, повздыхали и смирились. Борьба за сердце принцессы
больше не велась: ребятня переключилась на девочек попроще, природа
взяла свое. Жизнь потекла своим чередом. Даже нарушений дисциплины
стало меньше, что очень порадовало вожатых.
А однажды Вика просто не явилась ни к линейке, ни к отбою.
Обыскали все вокруг - нигде и следа ее не осталось. Выяснилось, что
в этот вечер Колька позвал ее на прогулку. Разумеется, все
подозрения сначала пали на лагерного хулигана. Его допросили с
пристрастием, и он рассказал со слезами, что не виноват и что
прождал Вику больше часа, прогулялся вокруг столовой, и санчасти,
но дальше не пошел. Разозленный тем, что возлюбленная не пришла, а
он так ждал, надеялся и верил, Колька наорал на какую-то мелюзгу,
опаздывающую к отбою, и сам двинулся в свой корпус. Вот,
собственно, и все, что он знал.