– Лёня, выбрось мусор! Гриша, нарежь колбасу! Эдик, снимай портянки, постираю! Ира, начисти картошку!
Пока все были заняты, я поиграл с сынишкой. Реактивная мама довольно быстро накрыла стол. С большим удовольствием съел свое любимое блюдо – жаренную картошку с (любой) колбасой. Ира молчала, нервно теребя скатерть, что не скрылось от моего взгляда.
– Мама, мы пойдем пройдемся.
– Идите, идите только смотри, не опоздай в часть!
Мы вышли на улицу в теплый, ласковый вечер.
– Пойдем в Стрийский парк? – тихо предложил я.
– Хорошо, – покорно ответила Ира.
«Может, вину свою чувствует?» Мы молча шли, не держась за руки. В парке я купил по эскимо. Здесь мы провели немало счастливых часов. В окруженном плакучими ивами пруде жили два лебедя – черный и белый. Постояли у пруда. К сожалению, гуляющих все еще было много, но мы нашли более или менее уединенную скамью.
Подрагивая легкой дрожью, я нежно приподнял лицо Иры за подбородок и повернул к себе:
– Ира! Я хочу, чтобы ты мне все честно рассказала!
– Ты о чем? – встрепенулась она, округлив свои карие невинные глазята.
Продолжая держать за подбородок, глядя в упор, сжав зубы, я произнес:
– У тебя еще есть возможность рассказать мне о том, что произошло!
– Ничего не произошло! Ты о чем?! – дернула она головой.
– Ну хорошо! Тогда слушай!
Закурив, я повернул к ней голову и начал пересказ ее неотправленного письма, которое помнил, как дьякон «Отче наш». Она молча слушала, смотрела перед собой, все больше вжимаясь в скамью.
– Ты забыла воду спустить… Скучаешь… Равнодушен к тебе?!
Повернувшись к ней, одной рукой я обнял за плечики, другой нежно взял за горло, и тут… Из ее глаз фонтаном брызнули слезы.
– Ничего у нас не было! Просто один раз я… мы… мы были у его друзей дома, – размазывая кулачком слезы громко всхлипывала она. – И там мы пили… и он… поцеловал меня, а… я ему сказала, чтобы он не делал этого… Просто мне не хотелось идти домой… Твоя мама меня ненавидит, а он… он ходил со мной искать квартиру и… и ходили к его друзьям. Я люблю только тебя! – остановилась она и преданно посмотрела мне в глаза.
Все еще не убирая руку с ее горла, я прохрипел:
– Это все правда?
И уже знал, что верю, хочу верить! Трудно было бороться с ее слезами и с самим собой.
– Да все, все правда! Я тебя люблю! – и она потянулась к моим губам.