Маленький садик мирно спал под остатками двухнедельного снега, чернела тут и там островками земля, а небо… небо! Чистая россыпь бриллиантов! И полная луна, освещавшая всю улицу с неказистыми домами, верхушки обнаженных деревьев и пустующие дороги. Луна, уже начинавшая убывать, будто шарик сливочного мороженого, аккуратно срезанный тоненькой ложечкой с одного края, выглядела еще полноценной красавицей. А деревья с растопыренными скрюченными ветками… спроси их – холодно вам? А они враз ответят, склоняясь под легким ветерком – а ты как думаешь? Холодно, конечно! А тебе?… Нет, мне хорошо, слава тебе, Господи! – ответила бы Розалия Ивановна.
И вдруг какой-то звук, слабое пищание, крик о помощи маленького существа заставил женщину оглядеться вокруг. Спустившись еще на несколько ступенек, она увидела что-то, лежащее в коробке из-под конфет. Нагнувшись, она поначалу отпрянула от брезгливости – ей показалось, что это крысенок, лысый и слепой, по потом поняла, что ошиблась, и все-таки взяла его в ладони и увидела, что никакой этой не крысенок, а новорожденный щенок.
– Боже же мой! Как ты здесь оказался? А у меня-то и молока нет! – забеспокоилась хозяйка.
Старое легкое полотенце уложила в коробку и им же укрыла дрожавшее существо. Потом метнулась на кухню и отыскала в холодильнике немного молока на дне стеклянной бутылки.
Малыша начала кормить пипеткой и потом долго наблюдала, как он торопливо и жадно ел, тихонько засыпая, посапывал, разомлев от еды и тепла. Иногда его крошечное вытянутое тельце дергалось, лапки будто бежали, увидев что-то страшное, а потом снова погружались в спасительный сон. Со временем она научилась массировать животик щенка, теплой, слегка влажной тряпочкой, имитируя действия мамы-собаки. Он во сне подергивался и взвизгивал, а через десять дней открыл глаза и посмотрел на Розалию Ивановну с удивлением.
Так в ее жизни появилась Мотя, оказавшаяся через некоторое время длинношерстной таксой, и ее хозяйка долго вспоминала ту ночь и неожиданный подарок, оставленный разве что не под елочкой.
Когда потеплело, Розалия Ивановна с Мотей на руках стала выходить в сад, добираться до магазина на соседней улице, до ветеринара, живущего на другом конце города, постепенно увеличивая маршрут. Мотя послушно сидела на руках или в сумке хозяйки, вызывая улыбку у прохожих, а потом и вовсе, вполне себе самостоятельной собакой бежала рядом. Проблем с ней не было никаких. Вот только когда дома начиналось то, что Розалия Ивановна называла «моим концлагерем», девочка громко лаяла и, сама такая крошечная, пробовала защитить хозяйку.