— Кинулся бы. Только фигня это, Канат, — сказал я. — Ну повозили
бы мы друг другу по морде, разошлись бы. Только я-то знаю, что я
прав. И он знает, что я прав, а он нет.
— Так-то да, — закивал Алибеков.
Остальные, из девятых и восьмых классов, незнакомые мне,
закивали тоже. Хоть драки и не случилось, но обсудить было что, и
ребята, перебивая друг дружку, делились впечатлениями на ходу. Я
уже не слушал, ничего интересного они не произносили.
Вернулись в класс, где наряду с портретами Пушкина, Гоголя и
Лермонтова висели портреты Маркса и Ленина, расселись по местам,
подгоняемые недовольным взором русички.
Варя поморщилась, когда я уселся за парту.
— Ты теперь курить стал? — шёпотом спросила она.
Я молча покачал головой. Говорить, что это пацаны курили, а я
рядом стоял, было как-то неловко. Да и кто она такая, чтобы я перед
ней отчитывался? Просто соседка по парте, случайный человек.
— Таранов! Где ваш учебник? — визгливо спросила учительница,
пожилая, но молодящаяся женщина с сожжёнными пергидролью
волосами.
Я встал, заслышав свою фамилию, Варя пододвинула учебник на
середину парты. Назвать имя учительницы она мне не успела.
— Э-э-э… У меня его нет, — признался я.
— Безобразие! — взвизгнула училка. — Вы же теперь
десятиклассник, взрослый, сознательный человек, комсомолец!
Ха-ха-ха. Вы даже не представляете, насколько взрослый. Почти
ровесник, наверное. Всё-таки старели здесь рано.
— И поэтому я принял сознательное решение оставить учебник дома,
— сказал я. — Забота об экологии родной страны. Ради производства
учебников вырубается значительная часть советских лесов! И благое
дело по обеспечению каждого школьника собственным учебником
оборачивается экологической катастрофой в Европейской части
РСФСР.
— Во заливает, — тихонько заржал кто-то на задних рядах.
Учительница фыркнула.
— Вы на уроке литературы, Таранов, а не на комсомольском
собрании, — произнесла она, хотя я видел, что моя речь её несколько
смутила. — Будьте добры в следующий раз принести учебник. Садитесь,
товарищ Таранов. Орлова, придётся вам поделиться учебником с этим…
Экологом.
Варины щёки порозовели. Я сел за парту, изображая из себя
прилежного ученика, а сам думал о том, как подобный формализм и
строгое следование правилам отбивают у учеников тягу к знаниям. Я,
конечно, не педагог, но с высоты прожитых лет понимал, что далеко
не все выпускники педа могут быть учителями.