— Дурак! — фыркнула Варя и сбежала обратно за калитку.
Может, я и дурак, но бабушке всё-таки понравился.
Домой побежал лёгким бегом, не только для того, чтобы поскорее
вернуться, но и для того, чтобы согреться. Возвращаться, если
честно, не хотелось совершенно, и не только из-за завтрашней
картошки.
Добежал, не останавливаясь, холод подгонял меня лучше любого
тренера. Зашёл в подъезд, в квартиру. Мать с недовольным хлебалом
встретила меня на кухне.
— Явился, — сварливо заключила она. — Марш в постель, живо.
Только тихо, Максим уже спит. Завтра поговорим.
Постарался разложиться тихо, насколько это вообще возможно с
алюминиевой рамой раскладушки и её скрипучими пружинами.
А утром проснулся от грубого тычка в плечо. Стрелки часов едва
добрались до пяти тридцати утра.
— Мне ко второму… — промычал я, накрываясь одеялом с
головой.
Одеяло сдёрнули рывком, волна утренней прохлады подействовала,
как ушат воды, сгоняя остатки сна. Матушка, уже одетая в какую-то
робу, спешно заканчивала сборы.
— Поживее, а то на автобус опоздаем, — подгоняла она.
На автобусную остановку припёрлись чуть ли не за полчаса до
прибытия автобуса. Семейство Тарановых напоминало мне теперь бродяг
и побирушек, мать специально заставила всех одеться в старое
тряпьё. Сёстры фыркали и морщили носы, но беспрекословно
подчинились.
Они с матерью надели какие-то старые плащи, косынки, резиновые
сапоги, мне досталась кепка с ушами, курточка, рукава которой
заканчивались на середине предплечья, и пузырящиеся на коленках
спортивные штаны из трикотажа. В обычную одежду нарядили только
Максимушку, работать он всё равно не будет.
На остановке, несмотря на раннее утро, толпился народ, и я уже
предвкушал грядущую поездку в набитом до отказа автобусе. День,
короче, не задался с самого утра.
Из-за поворота, раскачиваясь на своей валкой подвеске, выехал
побитый жизнью ПАЗик. С завода он выехал белым, но за годы
эксплуатации приобрёл столько рыжих пятен, что напоминал теперь
леопарда. Народа в нём было столько, что лично я подождал бы
следующий, но мать, словно ледокол «Красин», принялась раздвигать
могучей грудью толпу, явно намереваясь втиснуться в эту консервную
банку. Схватила за руку Таню, другой рукой взвалила на себя
Максимку.
Оглушительно скрипя тормозами, автобус остановился чуть загодя,
перед остановкой, и вся толпа хлынула внутрь через единственную
дверь. Вместе с толпой втиснулись и мы. Непередаваемые
ощущения.