Я неопределенно угукнула. Уложить бы произошедшее в голове и
свыкнуться, какие уж тут родственники? Да и были ли они? Вдруг это
тело само собой сотворилось… Я потрясла головой, затем вернула
Стеше зеркало и еще раз внимательнее оглядела руки. На правом
указательном пальце едва заметный шрам, похожий - на предплечье,
чуть выше. С ногтями опять же проблемы. Тело творилось, творилось,
да не вытворилось?
Но если я заняла чужое, где же его хозяйка? И ее родня?
- Принести настойки сонной? – участливо спросила Стеша.
Отказываться я не стала, все надеялась, что выпью, улягусь под
одеяло, а проснусь уже у себя дома, на худой конец – в центральной
районной. И никогда больше не буду думать, что она хуже пяти других
городских! Педиатрическое отделение у них, конечно, запущено, но…
Нет, никаких мыслей.
Вскоре я мужественно выпила весь стакан мятного настоя,
поморщилась и легла на скрипучую кровать, затем почти сразу
погрузилась в сон.
***
- Полина, выходи! – прошипел злой голос. – Выходи, а то хуже
будет!
Я пряталась за стеной и старалась дышать как можно тише. Знала,
что если выдам себя – то мне конец. Сердце испуганно трепыхалось в
груди и замирало от этого вкрадчивого «По-ли-на». Кричать мой
преследователь боялся: место здесь не слишком людное, но и не
заброшенное. Если попадется патрулю, к нему возникнут вопросы.
Эта игра в прятки длилась уже достаточно долго, чтобы у него
закончилось терпение, а у меня – силы. Перебраться бы чуть дальше,
там, у площади, всегда людно, можно без опаски сесть в трамвай и
уехать к вокзалу…
Я долго прислушивалась к звукам по ту сторону массивного
кирпичного забора, только потом решилась медленно двигаться вправо,
к дороге. Но стоило сделать несколько шагов, как темный силуэт
прыгнул на меня сверху…
От ужаса я сразу проснулась и села на кровати. Отчетливо
заболели запястья и ребра, мне было трудно дышать. На мгновение
показалось, что я лежу на любимом ортопедическом матрасе, но
пружины на кровати отчетливо скрипели и впивались в бедра через
тонкий матрас.
Все та же больница святой Фанасии, с невозможным Ильей
Андреевичем. Незнакомая мне Полина опасалась и его, отчего ее
сердечко сейчас испуганно трепетало. Я же считала самовлюбленным
юнцом. Да у него еще ординаторское молоко на губах не обсохло, а
уже отпаивает бесчувственных девиц экспериментальными зельями!