— О миледи, ну зачем? — барон тяжко вздохнул и подпёр лоб рукой.
— Зачем вы вновь об этом вспоминаете? Ведь вы знаете, чем всё
закончилось.
— Ну что вы, Ваша Милость, — ладони баронессы двинулись от его
запястья к локтю. — Вы же были ещё так молоды! К тому же, всем
известно, что тому виной забавы Его Высочества, ныне... — вздох, —
Его Величества.
В тот вечер я стал ещё большим отчизником.
— Ну прошу вас, миледи! — барон отнял ладонь от лица и стукнул
ею о стол. Скорее просто уронил руку, не громыхнула ни одна
тарелка. Но баронесса задохнулась:
— Я не права. Я так неосмотрительна! — она резко поднялась,
прикрыла глаза ладонью и поспешила прочь. Я уступил дорогу, дверь
за моей спиной хлопнула.
Тут же, как по команде, поднялись и пажи и построились перед
бароном.
— Вон! — махнул им барон, и они вышли вслед за баронессой. —
Вон! — повторил он, и слуги тоже оставили нас.
Лицо его напоминало лицо ребёнка, что прятал обиду. Нижняя губа
непослушно выехала вперёд, глаза покраснели. Я обошёл стол,
прихватив кувшин, и наполнил его кубок. Он не шелохнулся.
Внутренний голос подсказал, что делать. Я метнулся к своему
месту и налил вина и себе:
— Ваше здоровье, Ваша Милость!
Тогда, подняв свой кубок, барон так быстро осушил его, что я
после даже подался вперёд проверить.
— Ты садись, баркиец, садись, — бормотал он. — Ты молодец, что
не вышел. Вся рубаха в вине, все бриджи в салате, но ты не
вышел!
Мне показалось, или он всхлипнул? Я оглядел себя — да я,
оказывается, засвинячился по уши!
— А я тогда вышел! — прокричал барон.
Я снова наполнил его кубок.
— А мой брат... Он же сморчок был! Ну какой из него паж?
Я кивал, пока его голова с кубком не запрокинулась.
— Есть такое правило, Прата, — он неоднозначно покосился в
сторону кувшинов, и я понял, что делать. — Есть такое правило: если
кому-то верой и правдой служить собрался — не выходи. Плачь, плюй,
пачкайся, но не выходи и не просись выйти, пока тебя самого не
попросят. Никого не заботит, что тебе плохо. Оставайся и до
последнего заботься, чтобы твоему господину было хорошо, — он
посмотрел на меня пьяными глазами и шепнул: — Не выходи!
На этот раз он лишь пригубил, а после закричал так неожиданно,
что я вздрогнул:
— Ты короля любишь?
— Да! — вырвалось у меня. Повисла тишина.
Барон догонял мой ответ секунд двадцать, потом махнул рукой: