–
Что именно?
–
Как ты труп из покойницкой похищал? – ещё более ласково улыбнулся
очкарик и у меня в груди всё аж заледенело и сердце чуть не
пропустило удар, – кто такой Енох? Кто такой Епифан? Как вы с
подельниками спланировали убить Клару? Это же Клара Колодная, я
правильно понимаю, да?
Я
сглотнул моментально ставшую вязкой слюну под немигающе-змеиным
взглядом очкарика.
–
И главное, с-сука, признавайся – где деньги?! – неожиданно аж
подскочил очкарик и так злобно рявкнул, что я чуть не
дёрнулся.
Ну
нельзя же так орать. Так же и обоссаться можно. Если бы на моём
месте действительно был пятнадцатилетний подросток.
Я
немного подождал, убедился, что список вопросов иссяк, и
ответил:
–
Не знаю, кто такой Енох, и кто такой Епифан. Клару убивать я не
планировал. Подельников у меня нету. Наоборот, мы с Кларой хорошие
друзья, она со мной литературой занималась и немного русским
языком, помогала готовиться к экзаменам. Если мы сейчас говорим о
Кларе Колодной. За что же мне её убивать? А по поводу денег – это
вам с заведующим говорить надо, по нашей договорённости, вся моя
заработная плата переводилась сразу на счета школы. Может,
бухгалтер лучше знает, куда они их девали…
–
Ты мне тут зубы не заговаривай, каналья! – взревел очкарик, – ты
знаешь, о каких деньгах я говорю!
–
Не знаю, – покачал головой я. – Объясните.
–
Миллионы твоего папашки! Который повесился! – процедил очкарик и
добавил едко, – кстати, не ты ли руку к его смерти приложил? Что-то
слишком много смертей вокруг тебя происходит…
–
Если бы я знал, где эти мифические миллионы отца – разве бы я сидел
в этой дыре?! – задал я закономерный вопрос. – Поэтому увы, никаких
денег у меня нет, и я об этом ничего не знаю.
Очкарик явно мне не поверил, потому что
подскочил к двери, рывком распахнул её и взревел:
–
Иванов! Ты где?! В карцер его! Завтра заберём в город. Где
заведующий?! Есть тут у вас карцер?!
–
Есть конечно…
Меня повели в знакомое помещение, где я
когда-то коротал время, ещё до агитбригадовских
приключений.
Дверь захлопнулась, и я обессиленно рухнул на
койку – судьба опять сделала крутой вираж и пошла по тому же
кругу.
Шаги на дорожке отдалились, все звуки стихли,
наступила тишина.
Я
остался один.
Не
успел я стянуть ботинки и устроиться под тоненьким одеялом (в
комнатушке было нетоплено и сырость уже начала проникать под
рубашку), как замерцал воздух и материализовался Енох.