- Пётр, это Видное!
- Очевидное? – Не расслышал
Фролов.
- Город такой в Подмосковье, Видное.
В ближнем Подмосковье, но всё равно не в Москве. Потому и цена
такая.
- М-м-м, спасибо. А вы сами где
живёте?
Оба его специалиста технического
отдела были не просто погодками, они вообще учились вместе, в одной
группе на факультете «Вагоны и вагонное хозяйство» МИИТа, самого
поездатого ВУЗа страны как минувшей, так и настоящей. Так вот,
оказалось, что они оба снимают однушку в городе Королёве, вот
только что ставшим таковым, а до того звавшемся Калининграде. Дима
заявил, что его переименовали в честь него, Дмитрия Королёва, когда
он взялся там проживать. Калининградов в стране много, так что
пусть будет хоть какое-то разнообразие. И да, в Королёве жить
можно, так что они рекомендуют. А Алексей при этом с таким
сомнением поводил лицом, что Фролов понял – можно, но не сильно
радостно.
В конце концов более-менее адекватный
вариант был вызвонен. На далёком жарком юге, то есть в Ясенево ему
прямо сегодня готовы показать и сдать по вполне разумной цене
комнату. Карасюк был не против того, чтобы новый сотрудник сорвался
и поехал осматривать жильё. Он тоже когда-то был приезжим, давно
уже, два года назад, но помнил, как нелегко уцепиться за круглый
скользкий бок столицы. Особенно на всём скаку.
Станция метро «Ясенево» была
относительно недавно построена, поэтому… Поэтому она была похожа на
все станции, сданные в последние десять лет Советской власти.
Кафель стен, бетонные ступеньки спуска, никакой дизайн внутри. А
сверху её было не отличить от подземного перехода. Впрочем, она по
совместительству была и подземным переходом. Длинным, тёмным,
гулким. Но сейчас разлетаться звуку шагов вдоль перехода мешала
толпа всё тех же торговцев всем. Вынырнув на поверхность в нужном
направлении, Пётр увидел, что толпа вынырнула вместе с ним. Или это
другая толпа? Ассортимент тот же, одежда из той же коллекции
«весна-осень», какую носят до тех пор, пока не порвётся совсем. Но
при этом не сказать, что обреченность на лицах большинства людей.
Некоторые прямо как себя нашли в этой толкучке. Пересмеиваются,
шутят, тянут из рукава стакан к неожиданно вынырнувшей бутылке из
просторных одежд соседа. Не угасла в народе надежда, пока не осушен
последний стопарик. А как допьют всё, так уже новый будет налит.
Так вот и прерывается жизнь на земле русской.